Ознакомительная версия.
Но я не переживаю. В какой-то момент пришел к тому, что меня не интересует мнение толпы, мне важна только своя собственная оценка самого себя. Я умею спрашивать с самого себя, хотя в чем-то я, безусловно, слаб. Но благодарным быть не боюсь и, например, не стесняюсь признать, что благодарен Колоскову за то, что когда-то он пригласил меня в юношескую сборную, дал мне шанс. И руководителям «Локомотива», и Якунину, как ни странно. За то, что у меня была возможность работать. Даже сейчас, находясь без работы, я не забываю об этом.
Хороший педагог, как хороший художник, - невидимое делает видимым. Я вспоминаю свою преподавательницу русского языка и литературы Анну Васильевну Деркаченко, которая была до этого директором нашей школы (в которой, между прочим, учился и Блохин; я-то его не помню, а он меня точно помнит: Олегу часто приводили меня в пример). Класс у нас был спортивный, а потому чересчур уж живой, и прежняя учительница не справлялась. В конце концов, директор сделала ей замечание на педсовете, на что та ответила: «Прежде чем критиковать, попробовали бы вести этот класс сами». И что вы думаете? Анна Васильевна ушла с поста директора и действительно занялась нами! Начала с того, что всех проблемных ребят стала нагружать ответственностью: либо назначала старостой, либо поручала вести какое-то дело, используя соревновательный метод. Мы слушали классическую музыку, проводили литературные вечера, я даже играл в школьном театре роль в «Борисе Годунове» Пушкина. В общем, она нашла куда направить нашу безудержную подростковую энергию.
Не могу сказать, что я очень уж хорошо учился, хотя некоторые известные футболисты могут этим похвастаться. Например, Семак. Больше всего мне нравились гуманитарные предметы. А когда тебе нравится - быстрее запоминаешь, лучше отвечаешь, соответственно, легче получаешь хорошие отметки.
Важно обладать способностью видеть прекрасное. Помню интересную ситуацию на базе «Зенита». Перед тренировочным занятием я вышел к полю с Герасимцом, Кульковым и Лебедем. Было прекрасное утро, отличная погода… И я попросил каждого сказать, что он видит в данный момент. Кульков сказал «поле», Герасимец - «мячи», Лебедь сказал, что видит решетку, окружающую базу. А вот березовую рощу прямо за кромкой поляны почему-то не увидел никто. А жалко…
* * * Футбол меня вряд ли мог обойти стороной. Про бразильских игроков говорят, что их воспитала Копакабана. У нас в Киеве своя Копакабана была на каждом пустыре. Такое место в Киеве называли Парагваем, до сих пор не знаю почему. Видимо, предполагалось, что в Парагвае плохие поля. Так или иначе, тяга к мячу как к игрушке преобладала изначально, и найти противовес было сложно - футбол культивировался, в конце концов, это народная игра. Только заканчивались уроки, как мы сразу бежали во двор «постучать».
В футбольные школы набирали ребят определенного возраста. Занятия проходили три раза в неделю по полтора часа. Остальное время играли во дворах, причем вперемешку - старшие и младшие, умелые и не очень. Понятно, что тебя никто не учил, как бить, как подходить к мячу, но дух борьбы, стремление обязательно победить - все это воспитывала улица. Мы бились двор на двор, школа на школу, улица на улицу - постоянное соперничество не давало расслабиться.
В футбольную школу «Динамо» меня привел сосед, очень способный парень, который уже выступал за юношескую команду. Тоже, кстати, Анатолий Федорович, фамилия Линник, он еще потом немного играл в дубле и во второй лиге. Команды моего возраста тогда не было, а я все равно пришел на просмотр. Лучших отобрали, построили и говорят: «Кто не 44 года рождения, тот должен уйти». Почти со слезами на глазах я шагнул вперед и говорю: «Я не 44-го. Я 46-го…» Тренеры были поражены, что мальчишка умудрился пройти просмотр, и оставили меня!
Пришлось получать серьезную закалку, проходить естественный отбор. Тренироваться со старшими - проблема не из простых. Детская «дедовщина» существовала всегда, и меня постоянно гоняли: «Пойди туда, принеси это…» Иногда «просьбы» носили явно силовой характер, я все время сопротивлялся и, естественно, получал. Однажды надоело, и в 14 лет я оставил футбол и ушел в бокс. Позанимался, дошел до полуфинала первенства города, после чего приехал тренер Мельниченко (у меня было два жизнеопределяющих тренера - Мельниченко и Фоминых, который потом стал президентом федерации футбола Украинской ССР) и сказал: «Хватит уже, давай обратно в футбол!»
Прошло более полугода. Возникшее чувство уверенности в своих силах совершенно изменило меня как личность. Теперь я знал, что могу компенсировать нехватку физических сил умением за себя постоять. Любопытное совпадение: школа бокса в Киеве принадлежала ведомству «Локомотив», и именно в футбольном «Локомотиве» спустя много-много лет жизнь еще раз учила меня стоять за себя.
* * * В динамовской футбольной школе у нас были свои маленькие традиции. Заходили вечером после занятий в кафетерий, брали пирожки, булочки, которые назывались «жуликами» (черный хлеб с изюмом), и пили крем-соду из автомата под бесконечные разборы тренировок. Всей командой обпивались! Помню и необыкновенное отчаяние из-за того, что не смогли попасть на матч «Динамо». Уперлись в закрытые ворота Республиканского стадиона… Неприятно было. А вот на игре с тбилисским «Динамо», на которую мы уже смогли пройти, после того, как Зазроев забил победный гол, меня на радостях народ с верхнего ряда на руках перебросил аж до нижнего. Чуть на поле не выбросили!
Потом было приветствие сборной СССР в 1958 году и ее матч с «Динамо» (Киев) в честь Юрия Войнова, лучшего полузащитника этой команды на чемпионате мира в Швеции. Тогда я сам вручил цветы Валентину Бубукину. Кто мог тогда предвидеть, что впоследствии у нас с Борисычем возникнут теплые отношения и я стану гордиться близким знакомством с футбольным Юрием Никулиным. Бубукин был шутник, мастерски умел рассказывать анекдоты. Например, на одной из недавних игр, где мы в очередной раз встретились, он при виде хорошенькой болельщицы с напускной горечью протянул: «Толь, я раньше не мог решиться подойти к девушке, потому что боялся, что откажет. А сейчас боюсь, что согласится». Бубукина, кстати, все знали не только как хохмача, но и как одного из самых работоспособных полузащитников с отличным ударом: он, наверное, за каждую игру больше десяти километров пробегал…
Еще одно яркое впечатление - приезд «Торпедо», когда я увидел впервые на поле «живых» Иванова и Стрельцова. Ходил также на тренировки «Спартака» смотреть на Сальникова и Нетто. Первый работал с мячом потрясающе! Мы потом пытались повторять, жонглировать пяткой, одной, двумя, перебрасывать через себя…
Своим первым тренерам я безмерно благодарен. Они были очень разными: Мельниченко - мягкий, Фоминых - жестче, требовательнее. Они работали по принципу доброго и злого следователей. Ко мне оба относились достаточно демократично - разрешали иногда приходить зимой в зал тренироваться со старшими, с 42 годом, с 43-м… Этот факт для меня был крайне важным в плане становления техники, а, учитывая то, что я относился к футболу с невероятным фанатизмом, пользы те занятия принесли немало.
В школе «Динамо» известных воспитанников было не слишком много, но с центрфорвардами, которые потом попадали в сборную, дело обстояло хорошо - Бышовец, Блохин, Шевченко. С последним мы беседовали как-то в Милане, и он начал вспоминать: «По-моему, мы с вами не пересекались напрямую в то время». - «Ты прав. Но не возьми я твоего первого тренера Шпакова на работу, может быть, ты и не попал бы в "Динамо"». Очень многое, как видите, в жизни зависит от счастливого случая.
Так вот, в 1963 году я уже был в команде и, еще не имея права играть даже за дубль - можно было только в 18, а мне было 17,- выступал за него под чужими фамилиями. Надо сказать, что в возрасте 17-20 лет пропадает масса игроков. По мере того как ты взрослеешь, появляется уйма соблазнов: девушки, компании, вино, карты. Это не криминал, чистая физиология. Но если все эти второстепенные вещи превращаются в стиль жизни, таланты сходят на нет, причем во все времена. Потери эти приходятся на период, когда игрок проходит испытание дублирующим составом. Соответственно, вдвойне важна роль тренера дубля, и мне в этом плане повезло: у нас работал прекрасный специалист Михаил Коман. Он был представителем так называемой закарпатской школы. Закарпатье, к слову, дало много выдающихся игроков, в том числе и тех, кто впоследствии попал в киевское «Динамо». Тот же Коман, а также Рац, Турянчик, Медвидь…
Удивительное чувство было, когда в возрасте 17 лет я выходил на матч с московским «Спартаком». С одной стороны, рядом со мной играл один из героев чемпионата мира 1958 года Юрий Войнов. С другой - на тебя смотрит, скажем, Игорь Нетто, Анатолий Масленкин. Такие моменты воспитывали, обучали, поднимали в собственных глазах.
Ознакомительная версия.
