Положив в кабины "ньюпоров" по две бомбы, летчики в сумерках повели самолеты к цели. Почти в полночь истребители подлетели к Новохопёрску. Сотни костров, вокруг которых сидели белогвардейцы, послужили отличным ориентиром. Взрывы вызвали в лагере врага настоящую панику, хотя шесть бомб и не могли принести большого ущерба. Чтобы усилить эффект налета, летчики снизились и обстреляли казаков из пулеметов. Рев моторов, грохот разрывов бомб и треск пулеметов настолько напугали врага, что казаки попрятались кто где сумел, а лошади сорвались с коновязей и разбежались по степи.
Выполнив задание, Сапожников, Кожевников и Ефимов повели машины к своему аэродрому. В это время погода начала ухудшаться. Облака затягивали небо. Стало еще темнее. На самолете Ефимова "закапризничал" мотор. Летевший первым Кожевников решил немедленно совершить посадку. Его "ньюпор" опускался ниже и ниже, а земли все не было видно. Летчик до боли в глазах всматривался в темноту. Внезапно совсем рядом показались крылья ветряной мельницы. В доли секунды Кожевников рванул ручку управления на себя - и страшное препятствие осталось позади. Набрав высоту, Кожевников осмотрелся. Слева блеснули редкие огоньки: деревня. Летчик решил идти на снижение. Опять томительное ожидание: чем встретит земля? Впереди матово блеснула вода - пруда или реки. Летчик решил, что рядом должен быть луг, и повел самолет на посадку. Пробежав несколько десятков метров, "ньюпор" остановился. Кожевников, не вылезая из кабины, смотрел в темное небо, прислушиваясь к гулу моторов следовавших за ним истребителей. Вот умолк один из них. Пропал звук второго мотора. Выпрыгнув из кабины, Кожевников побежал в сторону деревни. Сквозь разрыв в облаках выглянула луна. В ее бледном свете стали видны деревья, покосившиеся домики, мельница, а за ней поле. Недалеко от мельницы стоял самолет. Подбежав к нему, Кожевников увидел лежавшего рядом с "ньюпором" летчика. Это был Ефимов. Казалось, он отдыхал после опасного боевого полета.
- Саша... Сашок!..
Кожевников опустился на колени, прикоснулся лицом ко лбу друга и сразу понял: Ефимов мертв.
Перед рассветом в деревню пришел Сапожников. Его самолет благополучно приземлился в поле. Летчики простились со своим боевым другом. Утром гроб с телом Ефимова был отправлен в отряд. Несколько позже туда же вылетели и сами летчики.
Командование Красной Армии внимательно изучало опыт действий первых авиационных подразделений, в частности против конницы противника. Этот опыт был обобщен в проекте "Наставления по применению авиации Рабоче-Крестьянской Красной Армии на войне", изданном в июне 1919 года Полевым управлением авиации и воздухоплавания при штабе РВСР. В главе 6-й - "Бомбометание и обстрел живых целей" - проекта Наставления, между прочим, подчеркивалось, что "летчики, хотя бы имеющие и другие задания, также не должны упускать случая обстрелять и разогнать резервы противника и приближающиеся его колонны, остановить их и внести беспорядок в наступающие или отступающие части, действуя по своей инициативе... Работа авиации в отношении обстрела живых целей должна получить самое широкое применение...".
Указания Наставления о бомбардировании и обстреле живых целей помогли авиаторам Южного фронта лучше организовать боевую работу в период борьбы с конницей генерала Мамонтова, которая в начале августа 1919 года прорвала фронт и вышла в тыл наших войск. Выполняя указания В. И. Ленина, данные в написанном им обращении "Все на борьбу с Деникиным!", Реввоенсовет Республики своим приказом № 1359 от 24 августа сформировал авиационную группу особого назначения под командованием К. В. Акашева и направил ее на борьбу с белогвардейской конницей. Летчики авиации Южного фронта с огромной радостью узнали, что их боевой работой интересуется В. И. Ленин.
Большое внимание Коммунистической партии, всего народа к положению на Южном фронте обязывало авиаторов отдавать все силы борьбе с врагом. И летчики фронта показали в боях против белой конницы чудеса героизма, находчивости и самопожертвования. В рядах наиболее отличившихся снова были воины 1-го истребительного дивизиона, питомцы 1-й советской авиагруппы. За храбрость и мужество в борьбе с конницей Мамонтова были награждены орденом Красного Знамени Ф. А. Ингаунис, А. К. Петренко и другие. В приказе № 511 Реввоенсовета Республики говорилось: "...Ингаунис Ф. А. награждается за то, что 27 августа 1919 г. при неблагоприятной погоде совершил налет на город Белгород, во время которого им было обнаружено скопление неприятельских сил, подготовлявших прорыв на Новый Оскол... Кроме того, он совершил целый ряд смелых разведок в период с 8 августа по 25 сентября того же года при набеге конницы Мамонтова и доставил ценные сведения о расположении и численности неприятельских сил; Петренко А. К. - за ряд полетов исключительной важности при весьма тяжелых условиях в период налета конницы Мамонтова, когда штаб 8-й армии был отрезан..."
Условия боевой работы истребителей в эти тревожные для Республики дни были очень тяжелыми. Враг обрушивал на части Красной Армии один за другим сильные внезапные удары. Подверглись таким ударам и авиаторы 1-го советского авиаотряда. Выполняя приказ командования, отряд 26 августа перебазировался из Воронежа в Алексеевку. Едва летчики прилегли отдохнуть, как на аэродроме разорвался артиллерийский снаряд, за ним другой, третий. От прямого попадания взорвалась цистерна с бензином.
Летчики бросились к самолетам. В это время "заговорили" и пулеметы группы белогвардейцев, внезапно прорвавшихся к Алексеевке. Под сильным огнем противника красвоенлеты Павлов, Сапожников, Гуртынь и Кожевников взлетели и тут же метким огнем из бортового оружия уничтожили расчет вражеского орудия, а остальных белогвардейцев заставили остановиться и залечь. Больше часа сдерживали летчики наступление врага. За это время наземный состав отряда успел эвакуироваться с аэродрома. Все самолеты благополучно сели на аэродроме под Воронежем.
В середине сентября конники Мамонтова чуть было также не захватили самолеты авиаотряда в Боброве. Правда, эшелон с техникой успел уйти на Острогожск, но самолеты из-за грозы не могли своевременно взлететь. Штаб армии разрешил Павлову сжечь истребители, а летчикам пробираться к Острогожску пешком. Но ни у кого не поднялась рука поджечь самолеты. Летчики решили во что бы то ни стало спасти машины. Рискуя жизнью, они повели самолеты на взлет. Но ветер был так силен, что самолеты словно повисли над аэродромом. Ворвавшиеся на его территорию казаки открыли по медленно уходившим от Боброва истребителям огонь из карабинов. Однако Павлов, Кожевников, Сапожников и Гвайта благополучно довели машины до нового аэродрома. Исчез куда-то лишь истребитель, который пилотировал летчик Гуртынь. Как позже выяснилось, Гуртынь из-за отказа мотора вынужден был произвести посадку на территории, занятой белыми. К приземлившемуся самолету примчались казаки. Находчивый и смелый летчик решил использовать свое "подозрительное" обмундирование: офицерские краги, темно-синие галифе и защитный, английского покроя френч. Он спокойно откозырял командиру кавалерийской группы, коверкая русскую речь, сообщил, что он - английский летчик и просит помочь ему запустить мотор. Белогвардейцы "попались на удочку". С их помощью Гуртыню удалось запустить мотор и спокойно взлететь. Вскоре Гуртынь был снова среди друзей.
