Главное артиллерийское управление Красной Армии (там недолго работала машинисткой Лидия Кашина), и, как выяснилось, там же находилось РОСТА – Российское телеграфное агенство, возглавляемое П.М. Керженцевым и Союз советских журналистов, созданный по его инициативе.
Малая Дмитровка, дом 12
Итак, никакого слияния Союза советских журналистов с профсоюзом красных печатников не произошло. Тем временем, еще 2 февраля 1919 года в № 24 «Известий ВЦИК» была опубликована статья неугомонного Георгия Феофановича Устинова с полуграмотным названием «Против течения. Духа не угашайте!» Автор обвинил Луначарского в невнимании к писателям-пролетариям. Цитата: «Комиссариат просвещения пошел навстречу гасителям пролетарского духа!» Анатолий Васильевич вынужден был оправдываться, приводя цитаты из работ В.И. Ленина о необходимости овладеть всеми достижениями прошлого, для чего необходимо привлекать на сторону Советской власти старую интеллигенцию, для этого оказывать ей поддержку в издательских и бытовых вопросах. При этом, разумеется, руководство литературным делом останется в руках партийцев по-прежнему. Устинов не собирался сдаваться и шел на обострение дискуссии. 18 апреля в «Известиях» появилась его статья «Коммунизм и искусство», где Устинов обвинил Наркомпрос в «поощрении буржуазно-опиумической литературы». Луначарский объявил о своем выходе из Союза. Литературно-художественная секция вынесла резолюцию: «Считая, что политика Наркомпроса в деле искусства не соответствует потребностям пролетариата и вообще широких трудящихся масс, секция находит необходимым всестороннее обсуждение этого вопроса на съезде советских журналистов». Собранием литературно-художественной секции резолюция была принята единогласно, при одном лишь воздержавшемся – им был Сергей Есенин. Поэт не счел возможным поддержать мнение большинства, считая его ошибочным.
5—9 мая 1919 года II Всероссийский съезд журналистов поддержал А.В. Луначарского и принял его предложения. Союз просуществовал всего 23 месяца и распался, но результатом его деятельности при РОСТА было открытие школы журналистов, а в 1921 году школа преобразуется в Институт красной журналистики (Малая Дмитровка, 12). Лекции в Институте читали А.В. Луначарский, Л.Д. Троцкий, М.И. Ульянова, Ю.М. Стеклов, В.М. Фриче, Б.М. Волин, П.С. Коган и др. Среди студентов – будущий драматург А. Афиногенов и поэт И. Уткин.
Где же все-таки познакомились Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф?
К сожалению, память мемуариста Анатолия Марингофа хуже, чем у некоторых его читателей: Анатолия Борисовича постоянно ловишь на неточностях, «красном словце», хвастовстве и самолюбовании. Вот пример – один из… Анатолий Борисович описывает знакомство с поэтом Сергеем Есениным: «Через два дня я уже сидел за большим столом ответственного литературного секретаря издательства ВЦИК, что помещалось на углу Тверской и Моховой.
Стоял теплый августовский день. Мой стол в издательстве помещался у окна. По улице ровными рядами шли латыши. Казалось, что шинели их сшиты не из серого солдатского сукна, а из стали. Впереди несли стяг, на котором было написано:
МЫ ТРЕБУЕМ МАССОВОГО ТЕРРОРА
Меня кто-то легонько тронул за плечо:
– Скажите, товарищ, могу я пройти к заведующему издательством Константину Степановичу Еремееву?
Передо мной стоял паренек в светлой синей поддевке. Под ней белая шелковая рубашка. Волосы волнистые, с золотым отблеском. Большой завиток как будто небрежно (но очень нарочно) падал на лоб. Завиток придавал ему схожесть с молоденьким хорошеньким парикмахером из провинции. И только голубые глаза (не очень большие и не очень красивые) делали лицо умнее: и завитка, и синей поддевочки, и вышитого, как русское полотенце, ворота шелковой рубашки. – Скажите товарищу Еремееву, что его спрашивает Сергей Есенин».
А вот отрывок из «Богемы» Рюрика Ивнева, приятеля обоих: «В 1918 году мы с Есениным приходили к Еремееву в Государственное издательство ВЦИК, из окон которого был виден Страстной монастырь (ныне это старое здание издательства «Известий»).
В один из теплых апрельских дней мы оказались в приемной редакции одни. Директор Еремеев поехал в Кремль, а кресло его секретаря А. Мариенгофа пустовало. Он тоже куда-то отлучился. Я просматривал газеты, а С. Есенин стоял у окна».
Старое здание газеты «Известия»
Внимательный читатель может напомнить такую яркую деталь, как марширующие латыши! Страстной бульвар, дом 8 – в этом доме помещался Клуб латышских полуэмигрантов. Вот и латыши. Так где же все-таки познакомились Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф и где находилась приемная Еремеева Константина Степановича – государственного и партийного деятеля, сотрудника газет «Звезда» и «Правда», редактора «Рабочей газеты»? В здании гостиницы «Националь» или…
Улица Неглинная, дом 9
Когда-то дом 9 на улице Неглинной был окружен террасой с перилами, облегчавшей проход пешеходам во время разливов реки Неглинки. На углу этого дома находился часовой магазин фирмы Буре, далее книжный магазин И.Д. Сытина и, наконец, театральный отдел Наркомпроса, созданный в 1918 году для руководства театральным делом. ТЕО возглавляли А.В. Луначарский, В. Э. Мейерхольд, но царила здесь Ольга Давыдовна Каменева – жена Льва Каменева и сестра Льва Троцкого. Она разыгрывала из себя светскую даму и одновременно боролась с пережитками уходящей эпохи, соперничая с Марией Федоровной Андреевой, актрисой, красавицей и гражданской женой Максима Горького. Основным контингентом сотрудников ТЕО являлись коммунисты, рабочие, милые барышни, провинциальные актеры без ангажемента, бывшие театральные репортеры, студенты, художники. В театральном отделе постепенно образовалось множество секций: историко-театральная, репертуарная, цирковая и т. п. Чтобы не числиться нетрудовым элементом, некоторые писатели тоже служили в ТЕО. По выражению поэта В.Ф. Ходасевича, «дурели в канцеляриях». Одни только беседы с госпожой Каменевой с ее лорнетом стоили многих сил интеллектуалам! А еще – стук ремингтонов, бесконечные заседания, где «ни один вопрос не ставился точно и ни одно дело не доводилось до конца». Заседали «секциями, коллегиально и пленарно, писали проекты, составляли схемы, инструкции и мандаты». И постоянно переезжали с этажа на этаж, из комнаты в комнату большого здания на Неглинной улице. «Все пересаживались, как крыловский квартет», – по меткому замечанию Ходасевича. Здесь трудились Вячеслав Иванов, Юргис Балтрушайтис, часто заходили Андрей Белый, Борис Пастернак, Анатолий Мариенгоф, Сергей Есенин, Вадим Шершеневич, Георгий Якулов. Здесь в цирковой секции ТЕО работали Борис Эрдман и Иван Рукавишников. Сам Рукавишников некоторое время выступал на арене, а его жена была комиссаром цирков, «жонглировала наркомовскими сметами», как острил Шершеневич. Он же вспоминал в «Великолепном очевидце»: «В то время я был журналистом. Мы много писали о том, как при помощи проворства рук у четы (у жены Рукавишникова был уже новый муж – Н. Л.) появились свои автомобили, а дела в цирках шли «спустя рукавишки» <…>Рукавишников предлагал мне ругать ее под другой фамилией». В 1920 году ТЕО был реорганизован: часть функций перешло к Управлению академическими театрами, другая
