Ознакомительная версия.
Вот такая моя мама была. В 16 лет приехала в Москву, окончила ФЗУ и стала токарем. Работу свою ненавидела и почти по специальности никогда не работала, вышла за моего отца-слесаря, сначала родила брата Володю, а потом и меня. Мамочка моя человеком была добрым, но своеобразным, со своими, как вы понимаете, представлениями о прекрасном, особенно в отношении одежды. И тут всякие доводы и возражения были бессмысленны и опасны даже.
Так что мое первое форменное платье я вполне могу назвать глубоко трагическим. Мама-то наверняка не хотела, чтобы я выглядела чучелом, не было этого в ее планах, она меня любила и старалась как лучше. Но что ребенок-то понимает? Особенно в одежде. А на следующий год что, новое платье покупать? И потом каждый год? Да так денег никаких не напасешься! А жили мы бедно, хотя папа работал на двух работах, а мама подрабатывала тоже где-то на заводе газовщицей (смотрела уровень газа в какой-то страшной машине). Но вот так уж устроено наше государство, что два честно и много работающих взрослых считали рубли от зарплаты до зарплаты, а мне было на 1 сентября куплено платье на такой «вырост», что подолом я практически подметала асфальт, я уж не говорю про плечи, талию, ну, и другие детали и тонкости портняжного искусства. У меня фотка есть. Я ее никогда никому не показывала. По какой-то странной логике моей мамы белый праздничный фартук был мне абсолютно по размеру… А, белый ведь… А все, что белое, то бесполезно, то только для красоты. Только сейчас поняла, честное слово. Ну и капроновый, конечно же, белый бант на жидких волосенках. Еще были белые гольфы, но они внимания не заслуживают, потому что из-под подола платья их практически видно не было. Мама на фотографии гордая, а то как же, ребенок не хуже других (это у нее было главной установкой в жизни), и только моя отчаянная несчастная физиономия портит фотку. Вот оно каким было, мое первое форменное платье… Как там? «Гимназистки румяные…» Это не про меня.
Носила я это платье года четыре, мама не ошиблась в расчетах. Рукава протирались от усердного учения, но тогда не западло было и заплаты ставить, и нарукавники черные носить из сатина. Мы их сами и шили на уроках труда. Дальнейшие платья были не такими выдающимися, я вошла в переходный период и иногда кричала, что «уеду на целину», за что получала пару раз бельевой веревкой куда попало. Но я любила свои школьные платья, я их уважала, я их жалела и берегла. У меня вообще отношение к одежде, которая работает, очень трепетное, как к живому существу. Все мои театральные или концертные платья я всегда берегла, и если они устаревали, никогда от них не избавлялась, они еще долго висели в шкафу на заслуженном покое. Что, впрочем, никогда не мешало мне накупить всякой дорогой дряни, которую я даже ни разу и не надевала, ну, это когда уже деньги появились…
А те школьные платья из моего детства и отрочества были из очень хорошей ткани, как я сейчас понимаю, ну, если могли прослужить четыре года непрерывной носки. Это потом все испортилось. Наверное, поэтому я так часто слышала от подруг и молодых девушек, что они «ненавидели эти коричневые платья!» Не знаю. Всегда мне в них и удобно было, и чувствовала я себя школьницей. Может, им школьницами быть не нравилось? Просто школу свою не любили? Мне-то повезло со школами, их у меня было три. Две чудесные и одна омерзительная. Когда мне было лет 14, мы переехали в отдельную квартиру, и мне пришлось покинуть мою первую школу. О! Я попала в ад! Адом была новая школа №… не буду номер указывать, зачем? Но честное слово, я даже и не знала, что такое бывает. Но ничего, пережила, просто поняла быстро, что надо линять, и слиняла. Очень удачно слиняла. И опять ходила в коричневом платье и аккуратном черном фартуке и уже была немного похожа на гимназистку (не очень красивую, правда), потому что школа была особенная, для очень умных. Там только один класс был гуманитарным – 9 «Д», во всех остальных классах (А, Б, В, Г) кучковались и выпестовались юные гении, математики-физики, вот в этот гуманитарный класс-то я и попала. Чему по сию пору рада! Одноклассники, привет вам!
Меня тут один читатель упрекнул в том, что я сильно приукрашиваю в своих описаниях школы моего детства. Он написал о том, что и в те далекие советские времена были ужасные школы, достойные, можно сказать, кинематографического пера Гай Германики (имеется в виду ее телесериал «Школа»). И я с таким мнением согласна полностью, потому что вторая моя школа, где я не проучилась, а провела 7-й и 8-й классы, была именно из таких.
Моя семья переехала из коммуналки в отдельную квартиру – и это было счастье, потому что ютиться на 17 кв. м четырем уже взрослым людям было очень проблематично. Но вот на двух смежных комнатах и кухне на пятом этаже блочной стандартно-некрасивой девятиэтажки счастье и заканчивалось.
Прямо напротив дома был расположен Мелькомбинат (Мельничный комбинат, зерно перемалывал), и он гудел днем и ночью. Гудел так, что даже в самый жаркий день окна было открыть невозможно, этот гул превышал все мыслимые санитарные нормы и грозил даже такую оптимистично настроенную натуру, как я, свести с ума.
Я так и не привыкла к этому гулу никогда, я его ненавидела и боялась. И дворов на новом месте жительства не было, просто площадка перед подъездом с тремя чахлыми кустами и лавочкой для пожилых женщин. Да и не только пожилых, вообще женщин, больше им пообщаться было негде, если вдруг такое желание у них появится.
Ну и конечно, школа… Я сначала вообще не очень поняла, куда попала. За предыдущие шесть лет обучения я как-то пришла к убеждению, что школа – это место, где учатся. Учителя учат учеников, а те учатся и стараются изо всех сил хорошо учиться, потому что это всеми одобрялось, когда человек хорошо учится. А здесь, в новой, ну все было наоборот!
Здесь тех, кто хорошо учился, презирали и считали недочеловеками. А человеками были как раз те, кто учиться не желал и не скрывал этого. Вот такое поразительное открытие сделала я в первые же дни своего пребывания в новой школе.
Я испытала некоторый ужас, потому что учиться мне нравилось, нравился сам процесс узнавания чего-то нового, учителя прежние меня любили, а со всеми одноклассниками я дружила. Я была круглой отличницей, чем моя мама страшно гордилась, а еще занималась художественной гимнастикой и ездила на Шаболовку в Студию юного актера при Центральном телевидении. Вот какой подарок получил 7-й класс школы № не буду говорить какой.
Может, я необъективна к ней, может, эту школу кто-то другой вспоминает с нежностью и грустью.
Новая школа полученному подарку в виде новой ученицы не обрадовалась. Со временем обрадовался мне только пожилой учитель математики. Он был замечательной и достойной личностью. Во-первых, бывший фронтовик. Он носил орденские планки на своем старом пиджаке, и по планкам можно было понять, что воевал он долго и мужественно. Во-вторых, ходил с палкой, на которую тяжело опирался, а спина его была полусогнутой. Это после фронтового ранения. Ну и в-третьих, он не боялся учеников 7 «А» класса.
Ознакомительная версия.
