репетировали. Но отношений тесных не поддерживал и телефонами с ними не обменивался. В общем, предложение ее выглядело сомнительно. Но Кутиков перезвонил мне фактически сразу. И на следующий день я перенес свои барабаны из одной комнаты «Энергетика» в другую, где базировалась «Машина». Первые дни я находился в «МВ» по инерции, что ли. Надо же было где-то практиковаться. Но постепенно мы стали больше общаться, планы какие-то появились, совместная работа сложилась. Я увлекся и нисколько об этом не жалею. В определенный момент я играл с «Машиной» целую программу. Когда к очередному юбилею группы издали большую антологию «МВ», в нее включили и некоторые старые записи – «Продавец счастья», «Очки с розовым стеклом», парочка англоязычных вещей, где звучат мои барабаны. Мы даже репетировали какую-то песню моего сочинения, но она не прижилась».
Отказ бросить «почтовый ящик» и пойти к Миансаровой все равно не уберег Капитановского от попадания в армейскую казарму. Его отправили туда из-за весьма мутной идеологической, но не касавшейся рок-музыки ситуации. И бронь не помогла. Заслали максимально далеко – на советско-китайскую границу. «МВ» опять осталась без барабанщика. Когда после полугода службы Максу неожиданно предоставили отпуск и он заглянул в Москву, за барабанами в «Машине» уже сидел Кавагоэ. И позже, «отдав долг родине», Капитановский увидел ту же картину: на барабанах по-прежнему играл Кавагоэ. «И как я мог вернуться в группу при таком раскладе? Сказать Каве – пошел вон отсюда!? Мне «машинисты» нового предложения не сделали, а сам я постеснялся предлагаться. Они там все горели, планы у них какие-то были обширные…
Впрочем, и у меня нарисовалось немало возможностей. В армии я много занимался в ансамбле, у нас там подобрался сильный состав. Вышел оттуда готовым профессиональным музыкантом. Меня сразу выхватили «Добры молодцы». Еще во время службы я получил приглашение и от «Веселых ребят», которые приезжали в те края на гастроли…»
В качестве музыканта Капитановский в «Машину» никогда больше не возвращался, зато по иронии судьбы во второй половине 74-го в «МВ» ненадолго заглянули его бывшие партнеры Сергей Дегтярюк и Николай Ширяев, те, что покинули когда-то Макса ради Тамары Миансаровой. Дегтярюка, судя по свидетельствам очевидцев, пригласил в «Машину» Кава, чуть раньше разругавшийся с Кутиковым настолько, что тот свалил в «Високосное лето».
«Не сказал бы, что причиной моего ухода стали исключительно конфликты с Кавой, – рассуждает Кутиков. – Скорее речь о каких-то общих противоречиях, возникших в группе.
В той истории меня не устроило то, что Кава «в 24-й раз», как я это сказал тогда, собирался поступать в институт и из-за этого мы не могли поехать на юг, в международный лагерь «Буревестник», чтобы поиграть там музыку, которая нам приятна, при этом отдохнуть и, может, найти что-то новое. Сергей поступал в вузы постоянно. Поступал и бросал их. На одном из наших общих собраний я повторил, что считаю бессмысленным то, чем он занят. «Зачем заново куда-то поступать, если можно просто учиться в тех вузах, куда ты уже поступил раньше. Но надо тогда посещать занятия, сдавать экзамены. А ты на лекции не ходишь, экзамены не сдаешь и поэтому тебя вышибают. Зачем опять тратить время на то, что в результате приведет к тому же результату? Ты снова не будешь учиться, тебя опять вышибут, а мы сейчас из-за тебя потеряем летний сезон.
Причем речь не о деньгах шла. В «лагерях» мы играли бесплатно. Нам было интересно. Там, кроме советских студентов, отдыхали и иностранные. Играть для них – иная история. Они по-другому реагировали, слушали. Если они нас принимали хорошо, значит, мы чего-то начинали собой представлять. «Машина» же исполняла очень много западной музыки. Скажем, в 1972-м, когда мы впервые поехали в «Буревестник», процентов 80 репертуара, даже больше, составляли у нас песни разных зарубежных звезд. Хороший прием там давал дополнительные моральные силы и для того, чтобы делать свои песни.
И конечно, концерты в летних лагерях приносили группе большую известность. Все студенчество, московское, питерское и из других городов Союза, съезжалось в район этих лагерей, в поселок Вишневка. Там были три международных лагеря, и в каждом играла какая-то группа. Это был фантастический промоушен! Ведь основу нашей подпольной работы в течение года составляли выступления на студенческих вечеринках, в студенческих кафе. Успешные бесплатные выступления в «Буревестнике» обеспечивали нас заказами на весь предстоящий сезон.
В нашем с Кавой конфликте Макар, как всегда, молчал. Примирить нас он не пытался. А Сергей, с характерной для него категоричностью, еще и обострил проблему. Выдвинул ультиматум: либо я, либо он. Я ответил: раз вопрос ставится так, то поскольку я пришел к вам в группу, а не наоборот, то я от вас и уйду. Совершенно спокойно сказал. И ушел в «Високосное лето».
Впрочем, вскоре я вернулся. И мы немного проиграли в составе: я, Макар, Кава, Алик Микоян, Игорь Саульский. Еще с нами был Леха, как мы его называли, игравший на всякой перкуссии. Блестящий состав. И отношения у нас сложились хорошие. Помню, как вместе встречали 1974-й и впервые проявили чудеса кулинарного искусства. У Лехи уехали родители. А жил он в большой пятикомнатной квартире, в старом доме. Решили отмечать Новый год у него. Купили ящик итальянского вермута, продуктов разных, и, когда часиков в шесть вечера 31 декабря выяснилось, что девушки, приглашенные нами в качестве подруг, абсолютно не умеют готовить, мы втроем, Макар, я и Игорь Саульский соорудили весь праздничный стол. Получилось вкусно».
Глава 5
Спел, запил, пропал
Я был в «Машине» свободным вокалистом, то есть просто стоял на сцене с микрофоном.
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 70-Х В СОСТАВЕ «МАШИНЫ ВРЕМЕНИ» ПРОИСХОДИЛА, ПОЖАЛУЙ, САМАЯ ИНТЕНСИВНАЯ И СПОНТАННАЯ РОТАЦИЯ.
В группу приходили разные по классу, стилистике, личной истории музыканты. Надолго не задерживались, но успевали оставить отчетливый штрих в звучании коллектива. Эдик Азрилевич, Алик Микоян (двоюродный брат Стаса Намина), Игорь Саульский (сын композитора Юрия Саульского), даже легендарный уже тогда барабанщик Юрий Фокин поиграли в «МВ». Хорошей практикой для «машинистов» стало и участие в совместных концертах «на югах» и в Москве с тогдашним супербэндом «Лучшие годы», сформированным из ведущих столичных рок-музыкантов.
«Где-то в 1973-м перед нами открылась очередная поляна музыки, – говорит Макар. – С нами играл Игорек Саульский, а он был музыкантом совсем продвинутым и
