В другом месте беседуют старший сержант Михаил Вотяков и лейтенант Григорий Поздеев. Один высокий, сильный, вчерашний рабочий, другой маленький, круглый, совсем непохожий на военного, недавний заведующий кафедрой университета.
- Ты умеешь, Миша, обращаться с лошадьми? - спрашивает Поздеев Вотякова.
- Я родом из крестьян, товарищ лейтенант. Конечно, умею, - отвечает Вотяков.
- А я, представь, немножко забыл. Больше десяти лет из деревни.
- Вспомните.
- Придется. Лошади у артиллеристов - боевые друзья.
- Теперь бы пушечки...
- Да, да. Я только из училища. Пострелять боевыми не пришлось и там.
- А немец, говорят, прет к Можайску.
- Надо торопиться, Миша, надо торопиться.
А ветврачи продолжают осмотр. Возле станции образовалась своеобразная конная ярмарка. Пришли посмотреть на "пополнение" дивизии полковник Киршев и военком Кожев.
Комдив сегодня не очень сердитый, ему тоже приятно, что дивизия получила такое богатство. Он проходит вместе с командиром артполка по табору, останавливается то у одного, то у другого коня, заговаривает с солдатами.
- Ну как, азинцы, готовы в атаку?
- Так точно, товарищ полковник, - отвечают чеканные голоса.
А полковник уже к командиру артполка:
- Научить бойцов не только запрягать, но и ездить верхом. Война танков и самолетов, а пригодится и коняга.
- Все может быть, - соглашается капитан. - Под Москвой, говорят, формируется кавдивизия.
- Слышал. Собирает Доватор. И рядом с нами формируется такая. Соседи.
- Это хорошо. Может, буденовцы тряхнут стариной.
- Словом, готовьтесь.
Погода совсем похолодала. Личный состав дивизии принял военную присягу. Церемония была обставлена очень торжественно. Присутствовал секретарь обкома партии и представители трудящихся республики. Произносились напутственные речи, давались клятвы. Играли оркестры, гремели песни. Дивизии было вручено знамя.
Все говорило о том, что дивизия вот-вот должна тронуться с места. К солдатам и командирам зачастили родственники. Приезжали делегации предприятий и учреждений. Из дивизии отправлялись сотни писем.
- Это очень правильно, что войсковая часть формируется в родных местах, - говорил начальник штаба 1190 стрелкового полка Григорьев. Зарядка на всю войну. А меня вот зарядить некому.
- Вы уже были на фронте, товарищ старший лейтенант, - успокаивал я своего начальника. - Вам не привыкать.
- Привыкнуть к войне нельзя, - возражал старший лейтенант.
- И не надо привыкать. Важно иметь боевое настроение.
- Его у нашей дивизии вполне достаточно.
- Надо сохранить до передовой, до встречи с противником.
- Все хотят ;этого.
Начальник штаба был склонен к философствованию. Это ему шло. Я всегда с удовольствием слушал старшего лейтенанта и все чаще и чаще сравнивал его с Андреем Болконским.
Уже начало крепенько подмораживать. Потускнел, осунулся сосновый бор. Скучно и неприютно стало в нем. Неприютно во всей природе. Пора, пора было покидать эти далекие от фронта места. Пол-России пылало в огне. И не было видно конца пожару. Все требовало действий, все рвалось в наступление.
И долгожданный час настал.
По дороге на фронт
В памятный день четвертого ноября мы были в вагонах. Двадцать лет подряд этот день в Удмуртии отмечали как праздник - день рождения республики. У колыбели ее был Владимир Ильич Ленин. Мы гордились тем, что наш удмуртский народ за годы Советской власти создал свою промышленность, вырастил национальные кадры. Смешно сказать: по данным Всероссийской переписи 1897 года, среди кадровых рабочих-металлистов было всего двенадцать удмуртов. А сейчас их тысячи. Такие же разительные перемены произошли в сельском хозяйстве, в культурной жизни.
Сыны Удмуртии отважно сражались на фронтах гражданской войны: в рядах прославленной 28 стрелковой дивизии под командованием Азина, в Особой Вятской дивизии Малыгина, в партизанских отрядах Горелова, Савинцева, Городилова, Широбокова, в Петроградском полку имени Володарского, в артиллерийской бригаде 30 дивизии третьей армии, в первом Уральском стрелковом полку.
И вот сейчас мы ехали на новую войну, чтобы отстоять завоевания Октябрьской революции, не дать в обиду вместе со всей страной и свою родную Удмуртию. Наша 357 стрелковая дивизия вступит в бои в самое горячее время. Куда же направят нас? На юг, Украину, а может, под Москву?
Этими думами живет весь эшелон. Праздник республики отошел на второй план. Солдаты послали домой письма, поздравили родных со знаменательной датой и снова принялись толковать о фронтовых событиях.
Перед погрузкой в вагоны у нас не было ни митинга, ни собрания. И это, пожалуй, лучше. Каждый помнит присягу - и достаточно.
Да и хлопот с погрузкой было немало. Особенно у артиллеристов. Им надо было устраивать в вагонах своих коней. А сбоку и нары для себя.
Нары пришлось делать и в других вагонах. Быстро, без раскачки. На открытых платформах разместили повозки, полевые кухни, грузы. Там же соорудили и противовоздушные огневые точки: колесо от телеги и на нем пулемет. Этакое вращающееся гнездо на чурбане. Пулеметы для этого были получены еще в первые дни.
Нагрузили несколько вагонов продовольствием. Его опять подарили дивизии местные колхозы. Подарили щедро, от души, привезли все, что вырастили на своих полях в то суровое лето, вплоть до редких тогда в наших краях яблок и помидоров.
.Тронулись. В последний раз простились с приехавшими на станцию родными. Отсюда до столицы республики рукой подать. Желали друг другу скорой победы на фронте и ударного труда в тылу. Кое-кто плакал. Кто знает, может быть, в последний раз на удмуртской земле играли наши гармошки.
- Эх, черт возьми, не пришлось повидать своей старухи, - жаловался артиллерийский разведчик Николай Иванович Семакин. - И дочки тоже.
- Крепись, брат, - успокаивал его санинструктор Николай Кузьмич Козлов. - Мои тоже не сумели приехать.
Это были уже не молодые бойцы. Степенные, рассудительные, никогда не расстраивающиеся по пустякам. Они все делали, что приходилось, основательно и крепко. Для них каждое дело было работой. Работой становилась для них и война.
Мы очень быстро обжили свои вагоны. Установили буржуйки, заготовили дров - мелких чурбачков. Для всех вагонов нашлись пилы и топоры. Для всех солдат - котелки, кружки и фляги. Все как и должно быть.
День и ночь мчались на запад наши эшелоны. Их не задерживали. Это радовало и подбадривало бойцов - скоро фронт.
Мимо мелькали города и поселки, станции и полустанки. Ночью затемненные, днем немноголюдные.
У Казани пересекли Волгу, вот-вот готовую затянуться льдом. Эшелоны шли на Канаш, Арзамас, Муром и вдруг повернули на север. Значит, мимо Москвы. Но куда?
