После этого генерал Р. В. Брюс в составе десанта под командованием М. М. Голицына принимает участие в сражении при Лапполо 19 февраля 1714 года, где была одержана блестящая победа над шведами.
Генерал-лейтенант Р. В. Брюс был похоронен на территории Петропавловской крепости у собора Святых Петра и Павла. Это была первая могила на Комендантском кладбище.
Романа Брюса связывали с А. Д. Меншиковым не только служебные отношения «начальник — подчиненный». Совершенно очевидно, что отношения были и дружескими. Неслучайно, когда у Романа Брюса в 1704 году родился сын, его крестным отцом стал светлейший князь.
Сын Романа Брюса принадлежал уже к третьему поколению российских Брюсов. В отличие от своих дяди и отца он был православным человеком.
Именно он унаследовал состояние, а в 1740 году и графский титул дяди. Это произошло потому, что у самого Якова Брюса дети умерли в младенчестве. Первая дочь — Маргарита — прожила всего месяц: родилась в феврале, а умерла в марте 1698 года, вторая — Наталья — родилась в январе 1708-го, а умерла в июне 1709 года, о чем в своем письме после победы под Полтавой Яков Вилимович с прискорбием сообщил старшему брату. Жена Я. В. Брюса, Маргарита фон Мантейфель, умерла в 1728 году.
Александр Романович дослужился до звания генерал-лейтенанта и пользовался особым расположением А. Д. Меншикова. Служил в гренадерском полку. При этом во время опалы Меншикова нисколько не пострадал. Был трижды женат, и все его жены — представительницы знатных боярских фамилий — Долгоруковых и Колычевых.
Первая жена — Анастасия Михайловна, дочь губернатора Москвы Михаила Федоровича Долгорукова, — получила в качестве приданого дом на Большой Никитской улице. Об этом здании по Москве ходили легенды, что это дом Брюса, имея в виду главного героя нашей книги. На самом деле в этом доме Я. В. Брюс мог быть только на свадьбе своего племянника. Дом этот уцелел. В 2009 году в этом здании по адресу ул. Большая Никитская, 14 после реставрации разместился Центр музыкальной культуры.
После смерти Анастасии Михайловны в 1745 году А. Р. Брюс делает предложение Екатерине Алексеевне Долгоруковой, известной «государыне-невесте». 30 ноября 1729 года, будучи 17 лет от роду, юная княжна была обручена с 14-летним Петром II, а свадьба назначена на 12 января 1730 года, на Святки. Однако император неожиданно в начале января простудился и заболел. Свадьба была отложена на 19 января. Но течение болезни осложнилось, а новый диагноз прозвучал как приговор — оспа. И в день назначенной свадьбы, в 3 часа 45 минут пополуночи, император скончался. Е. А. Долгорукова вместе с родственниками была отправлена в Сибирь, в Березов. Лишь в 1742 году, в царствование дочери Петра I императрицы Елизаветы, она вновь была приближена ко двору. А в 1745 году граф А. Р. Брюс вторым браком женился на Екатерине Алексеевне. Правда, этот брак оказался коротким. Графиня Брюс скончалась в возрасте 35 лет в 1747 году.
Третья жена графа Александра Брюса была намного его моложе. Представительница известной боярской фамилии Наталья Федоровна Колычева (1730–1777) пережила своего мужа на 17 лет и была похоронена в Глинках рядом с Александром Романовичем. К сожалению, усыпальница и захоронения были варварски уничтожены в 1934 году. Тогда же в Глинках была закрыта и перестроена под спальный корпус церковь, выстроенная Александром Романовичем в 1756 году.
После А. Р. Брюса владения перешли к его сыну Якову Александровичу (1729–1791), человеку, имя которого требует также особого разговора.
Внучатый племянник Якова Брюса
Получив домашнее воспитание, Я. А. Брюс был записан солдатом в лейб-гвардии Семеновский полк в 1744 году, произведен в прапорщики в 1750 году, в подпоручики в 1751 году, через четыре года в поручики. Обладая большим состоянием, Брюс обратил на себя внимание Румянцевой, которая устроила 27 мая 1751 года его брак со своей дочерью Прасковьей Александровной. Затем Брюс участвовал волонтером французской армии в войне Франции с Пруссией, но после битвы при Россбахе императрица Елизавета приказала отозвать всех русских, находя, что русским офицерам неприлично быть в армии, столь постыдно разбитой. Участвуя после этого с полком в Семилетней войне, Брюс отличился храбростью в сражении при Гросс-Егерсдорфе и был произведен в полковники 25 января 1758 года, а затем, за блокаду крепости Кюстрина и битву при Цорндорфе, произведен в 1759 году в бригадиры.
При вступлении на престол Петра III Брюс был сделан 28 декабря 1761 года секунд-майором лейб-гвардии Семеновского полка, через два дня — генерал-майором, а через несколько недель (в феврале 1762 года) награжден орденом Святой Анны.
Со вступлением на престол Екатерины II Брюс благодаря тому особому расположению, которым пользовалась его супруга у императрицы, быстро продвигался по службе. Он был произведен в генерал-поручики и 14 мая 1769 года награжден орденом Святого благоверного князя Александра Невского. В начале Первой турецкой войны Брюс находился в армии князя Голицына, командовал частями войск первой линии и участвовал в сражениях под Хотином в 1769 году, в особенности 29 августа и 6 сентября, где Брюс с трудом удерживал натиски турок. После того как Голицын был отозван и на его место назначен граф П. А. Румянцев, брат его жены, Брюс получил в командование 3-ю дивизию и принимал участие в сражении при Ларге, находясь на левом фланге главного каре. В последовавшей затем битве при Кагуле 21 июня 1770 года Брюс был направлен для атаки в тыл правого фланга турецкого ретраншемента. При этом турки окружили со всех сторон каре Брюса и Репнина, храбро и стойко державшихся, пока в результате действий Румянцева турки не потерпели полного поражения. Получив после битвы при Кагуле приказ Румянцева выступить с отрядом к Фальчи, чтобы спешить к штурму Бендер, сообразуя свое движение с отрядом генерала Глебова, Брюс, достигнув 1 сентября Фальчи, остановился ввиду сильного разлития реки Прут от дождей. Румянцев приказал ему двинуться немедленно далее. Хотя Брюс это и исполнил и дошел до Текуча, но, не имея должного сношения с отрядом Глебова, дал туркам возможность отступить к Фокшанам и, опасаясь один встретиться со значительными силами врага, не решился идти дальше; этими действиями Брюс навлек на себя гнев Румянцева, который ему написал, между прочим: «Мне остается жалеть только о невозвратном времени, когда я должен узнавать, сколько отсутственные мои распоряжения не производят своих действий; всякое мое повеление лежит на моем ответе; напротив, ваше сиятельство одну должность имеете — все то исполнять, что вам повелевается, а за другое, кроме неисполнения приказанного, не потребуется от вас ответа». Брюс обиделся на это письмо, сказался больным, сдал команду Глебову и скоро отправился в Киев, а затем в Петербург, где был пожалован в генерал-адъютанты. В 1771 году ему было поручено, по случаю свирепствовавшей в Москве чумы, принять меры для предотвращения появлениязтой болезни в Петербурге. Брюс принялся за дело энергично, учредил карантины между двумя столицами, строго следил за приезжающими, запретил всякий вывоз товаров из пунктов, зараженных чумою, приказал осматривать и окуривать все привозимые товары и т. д.; благодаря таким мерам чума в Петербург не проникла. Произведенный в 1773 году в генерал-аншефы, Брюс был назначен командовать войсками финляндской дивизии ввиду войны со шведским королем Густавом III. Хотя эта война и не ознаменована особыми успехами нашего оружия на сухом пути, тем не менее Брюс был награжден скоро орденом Святого апостола Андрея Первозванного и после почти одновременной кончины генерал-губернаторов в обеих столицах (князя Александра Голицына в Петербурге и графа Захара Чернышева в Москве), был назначен на их место генерал-губернатором обеих столиц и главнокомандующим войсками в Москве. Из дошедшей до нас переписки императрицы Екатерины с Брюсом, относящейся к этому периоду его деятельности, можно заключить, что Брюс являлся только исполнителем предписаний самодержицы, указывавшей ему постоянно на предметы, о которых он должен был бы озаботиться и сам по своей должности. Из тех же писем видно, что в бытность Брюса губернатором Москвы производилась постройка различных казенных зданий, достраивался Всесвятский каменный мост, приводилась в приличный вид Красная площадь, очищался весь Охотный Ряд, устраивались в связи со сломом стены, окружавшей Белый город, площади в разных местах для торга и т. д. 7 октября 1785 года Брюс получил указ императрицы осмотреть во всех московских школах, как производится обучение Закону Божьему, в точности ли по догмату православной веры и по каким именно книгам, наблюдая, чтобы не было допускаемо суеверия, развращения и соблазна. Брюс составил для этого особую комиссию из двух светских профессоров и двух лиц духовного звания и доносил Екатерине, что по осмотру ничего предосудительного не оказалось, хотя открылось, что в очень многих пансионах Закон Божий преподается небрежно и даже вовсе не входит в курс обучения. Будучи человеком суровым, Брюс резко осуждал действия своего предшественника, графа Чернышева, и в особенности по отношению к мартинистам. Он прямо заявлял, что будет чинить зло мартинистам, ибо императрица считает их подозрительными, и что вообще солидным людям неприлично принадлежать к их обществу. Масона Лопухина, бывшего председателем Уголовной палаты, он принудил выйти в отставку, неоднократно жалуясь на него императрице. Равным образом, согласно указу императрицы от 23 декабря 1785 года о том, чтобы осмотреть и описать типографию Новикова, из которой «выходит много странных книг», а также испытать в Законе Божьем самого Новикова, Брюс доставил к императрице роспись книг, бывших у Новикова и у него отобранных, замечая в своем письме к Безбородко по этому поводу, что «величайшее число книг сенсировано (т. е. цензурован) духовными, но видится мне, что наши духовные с вашими не единогласны, и что из них одни находят для просвещения, то другие — для развращения». Позднее, в 1786 году, Брюс представил императрице допросные пункты, данные Новикову, и его на них ответы, а также доносил ей, что у Новикова все книги опечатаны и у него более не имеется других экземпляров. Брюса в Москве не любили за его суровость, да и сам он был недоволен пребыванием в городе, где «застарелые обычаи и тьма предубеждений», и благодарил Безбородко в 1786 году за исходатайствованное у государыни разрешение ему приехать в Петербург. После этого, 26 июня 1786 года, Екатерина II подписала, по его просьбе, указ об увольнении его от должности, занимаемой им в Москве, так что он остался только генерал-губернатором в Петербурге, продолжая пользоваться расположением императрицы. Во время своего путешествия в Крым в 1787 году Екатерина посылала Брюсу журнал этого путешествия, чтобы отвратить в столице пустые речи. Немного позже, при возникшей войне с Турциею, Брюс был назначен членом особого совета, в котором обсуждалась вероятность предстоящей войны; затем, при возникшей внезапно войне со Швецией в 1788 году, Брюс был назначен главнокомандующим в столице и Петербургской губернии, однако должен был производить дела под собственным ведением ее величества. В этом звании Брюс особенной деятельности не проявил. «Яков Брюс, да не тот», — писали о нем современники, сравнивая его со знаменитым дедом, героем нашей книги. Сохранились и нелицеприятные воспоминания, характеризующие личность этого человека. Говорят, Яков Александрович внес предложение о радикальном способе борьбы с дезертирами в армии. На лбу у этих солдат необходимо было, по его мнению, выжигать слово «дезертир». Когда же в качестве возражения ему сказали о возможной ошибке в ходе следствия и что солдат может не быть дезертиром, Брюс хладнокровно ответил, что достаточно добавить на лбу подследственного две буквы «не».
