Интерес к А. В. Трубецкому, казалось бы, можно считать исчерпанным, если бы не одна чрезвычайная история, сделавшая «наикраснейшего» фигурой одиозной, заставившая заговорить о Трубецком как о преступнике века. Для нас она особенно любопытна, так как типология преступления, характер действий преступника становятся еще одной значительной уликой, подтверждающей участие Трубецкого в истории с пасквилем.
Впрочем, вначале придется напомнить кое-какие давние события и обстоятельства…
…27 ноября 1825 года гонец из Таганрога привез в Петербург весть о неожиданной смерти императора Александра I. На престол должен был взойти, как известно, Константин, брат Александра. Константину, через час после известия о смерти старшего брата, присягнул Николай. А еще через час в Государственном совете был вскрыт секретный пакет с отречением Константина, написанным еще в 1819 году и известным только Александру и вдовствующей императрице.
В эти дни из Петербурга в Варшаву и из Варшавы в Петербург мчались с тайными сообщениями гонцы.
Междуцарствие длилось с 27 ноября по 14 декабря 1825 года.
В дни, когда будущие декабристы мечтали о свободе своей родины, русские чиновники вынашивали маленький угоднический план.
По приказу графа Канкрина на Монетном дворе тайно изготовляли серебряные рубли с ликом Константина, как предполагалось, будущего императора.
Монету чеканил известный гравер и коллекционер Рейхель.
12 декабря пять серебряных монет рублевого достоинства с ликом несуществующего императора были изготовлены, но… декабрьское восстание и восшествие на престол Николая I сделали замысел льстецов чуть ли не государственным преступлением. Рубли с ликом Константина были «арестованы».
И все же разговоры о рублях велись в свете постоянно, это были «разговоры вполголоса», тайные мечты «ультрафешенебельных» нумизматов.
В 1857 году, через год после смерти Николая I, известный коллекционер монет Шуберт опубликовал каталог своей коллекции и в нем не только описал, но и воспроизвел русский уникум, имеющуюся у него редчайшую монету — «константиновский» рубль. Шуберт не объяснял, как этот рубль попал к нему, но, по всей вероятности, это был экземпляр Рейхеля, который мог сделать для себя шестой рубль, но уже без гуртовой (боковой) надписи.
С шубертовского рубля были сняты гальванопластические копии, которые приобрели несколько коллекционеров. Теперь рубль стал известен в мире, цена на него постоянно росла.
Николай I умер, на престоле новый монарх, бывший товарищ по шалостям, Александр II. Трубецкой получает не бог весть какую должность, становится консулом в Марселе.
В 1860—1870-е годы Трубецкой увлекается нумизматикой.
В 1867 году Трубецкой сообщает в Петербург, что он получил в Марселе письмо от таинственного незнакомца, не пожелавшего быть названным.
«Князь, — обращается к Трубецкому аноним, — зная Вашу безупречную честность и щедрость Вашего характера, я предлагаю Вам дело, в котором сам я принимаю участие из чистой любезности и сострадания, а посему Вы поймете, что мне не хотелось бы привлекать внимание к себе. Вопрос идет о продаже редких предметов другим лицом, тоже не желающим быть названным.
Если Вы поклянетесь честью хранить мое имя в тайне и не разглашать моего содействия, которое я оказываю из чистой дружбы, то я сообщу Вам, что желает продать неназванное лицо и каким образом Вы сможете вступить с этим лицом в переговоры. Если Вы хотите встретиться, то мой адрес… улица… дом…»
Заинтригованный предложением, Трубецкой тут же дает честное слово хранить тайну:
«Мсье, даю Вам все гарантии… и обещаю, показывая Ваше письмо, опускать имя владельца и адрес».
Редким предметом оказались пять «константиновских» рублей. Тайный владелец хотел расстаться с ними «блоком», то есть продать сразу все.
Откуда, как оказались за границей «константиновские» рубли? Трубецкой пересказывает версию «анонима».
Владелица этих монет — вдова недавно скончавшегося польского повстанца, участвовавшего в 1831 году в нападении на Бельведерский дворец, резиденцию великого князя Константина Павловича в Варшаве. Монеты взяты со стола, стоявшего в кабинете великого князя. Теперь вдова бедствует, и аноним, ее земляк и друг мужа, хотел бы ей помочь.
«Я должен был оценить их подлинность, так как монеты были для меня новыми, — сообщал Трубецкой, — и я вынужден был положиться на свой нумизматический инстинкт».
Трубецкой делает решительный и однозначный вывод: монеты подлинные. Он сам обращается к соотечественникам, предлагает им купить «константиновские» рубли. Как и в «Рассказе об отношении Пушкина к Дантесу», Трубецкой пользуется патриотической фразеологией, он взывает к чести русского человека, советует вернуть России потерянные ею ценности.
В качестве посредника Трубецкой пишет в три адреса: барону Кене, руководящему минц-кабинетом Эрмитажа; своему кузену, известному нумизмату графу Сергею Строганову; принцу Александру Гессенскому, товарищу по кавалергардскому полку, родному брату императрицы. Трубецкой объясняет каждому из них, что, будь у него соответствующая сумма, он приобрел бы рубли сам.
Кене ответил Трубецкому резко, почти оскорбительно. Он дал понять, что считает монеты поддельными, так как корнет гусарского полка Сабуров говорил ему, Кене, что лично доставил великому князю пресловутые рубли: их было только три, а не пять.
Примерно так же написал Трубецкому и «старинный друг» Александр Гессенский: «Возвращаю корреспонденцию с таинственным поляком, но факты противоречат тому, что когда-то рассказывал мне Рейхель. В Варшаву было послано три монеты, а не пять».
Заподозрил обман и Сергей Строганов:
«Я и мой сын получили отпечатки монет Константина с таинственным предложением. Не представляю, как эти монеты не оказались разрозненными за столько лет и сохранились в одном месте? И как же монета Шуберта, если она имела тоже польское происхождение, не уменьшила их числа до четырех? Я слышал от самого графа Канкрина (умер в 1845 г. — С. Л.), что после отправки монет в Варшаву штампы были разбиты».
Обиженный Трубецкой, желая спасти свою репутацию, издает в 1873 году отдельной книгой тиражом в 40 экземпляров всю переписку с Кене, Строгановым и принцем Гессенским.
Комментируя создавшуюся ситуацию, Трубецкой подчеркивает чистоту своих побуждений и безукоризненность действий. Книгу он пересылает в Петербург, первый экземпляр получает Сергей Строганов.
Впрочем, и печатное слово никак не убеждает осторожного графа, неоднократно уже попадавшегося на удочку к разным фальсификаторам и шарлатанам.
