Ознакомительная версия.
С.»
28 ноября Сергей Сергеевич отправил Лине Ивановне открытку из Лиссабона. Он сообщает, что после Виго проехал по всей Португалии и по приезде в Лиссабон попал в объятия Боровского, у которого тоже был там концерт. Боровский, «счастливый встречей с Сергеем», приписал на этой открытке нежный привет. Прокофьев ждёт телеграмму.
На открытке стоит адрес: «Москва 9, Отель „Националь“. Лине Ивановне Прокофьевой». Поезд покатился по новой колее.
Касабланка, 6 декабря 1935 года
«Дргая Миньк,
Твоё письмо от 27 ноября еле меня здесь захватило. Так давно не имел от тебя новостей и беспокоился, думал, что тут дело в 23-м: или оно отложилось или не удалось. Так оно и есть, но обидно, что второй вариант! Тем более обидно, что ты имела возможность показать в Москве певческую технику, гораздо более высокую, чем у тамошних певиц. И я представляю себе, как это должно было отразиться на твоём настроении! Что касается Радио, то это удивительные люди: с одной стороны, и милые, а с другой нелепые. Например: с Гусманом ещё в начале октября я договорился, что он приглашает на апрель Сетанса играть мой новый концерт. А когда Сетанс написал Гусману об этом, тот ответил, что теперь уже, к сожалению, поздно, надо отложить до следующего сезона. Я рассердился и послал Гусману проторцию (sic!), не знаю, чем дело кончится. Африка очень интересна… (Описание Феса, Рабата, Марракеша)… В Мадриде исполнение скрипичного концерта прошло парадно… (Оркестр, Арбос, Сетанс, сам – дирижёр и композитор – всё привело к шумному успеху). После концерта был приём у Арбоса. Мадам Арбос „несколько раз вспомнила о тебе, очень хвалила и говорила, чтобы в другой раз я без тебя не приезжал…“ Очень тронут, что Станиславский так хорошо к тебе относится. Была ли ты в его театрах на его кресле? Кстати в Париже перед моим отъездом ко мне заходил его сын, и мы довольно долго беседовали.
Ну, дорогая моя, сейчас 1 час ночи, а поезд уходит в 7 ч.у. – Разбудят в 6: побегу сейчас на почту, – если опустить до 2 ч.н., то завтра с аэропланом полетит в Париж. Ещё раз ужасно жалко, что не удалось 23-го, но не надо падать духом, всё дело тут в здоровье, надо его приводить в порядок.
Нежно целую тебя, Миньк,
Твой С.»
Hotel «Transatlantique»
Casablanca
Между 7 и 16 ноября
«Моя Миньк,
Последний раз писал тебе 6-го, ночью, после концерта. На другой день мы отправились на юг, в Marrakech, это уже совсем пустыня, но город в пальмах, точно оазис, и чудный отель с садом из апельсины, grape-fruit, etc. Председатель музыкального общества показывал нам город… В общем я как-то уже вошёл в тон каждодневных концертов и переездов, иногда только, проснувшись ночью, не могу сразу сообразить, в каком городе. Успеваю заниматься партитурой Ромео, но дело замедляется тем, что Ламм очень неважно наработал; не лучше Держановского, и на приведение в порядок его работы требуется втрое больше времени, чем я предполагал. А что конкурс Правды, на который я послал мои песни, кончился чем-нибудь?
Здесь масса кожаных товаров, я купил тебе сумочку, в самой гуще арабского городка… Ещё раз очень мне огорчительно, что у тебя не оказалось удачным выступление 23-го, но я надеюсь, ты оправилась: надо будет отыграться! Нежно целую тебя, жду твоих вестей в Оране. Сетанс благодарит за приветы и шлёт тебе свой.
A bientot maintenant.
C.»
Алжир, 16 декабря 1935 года
«Дрогая Миньк,
Получил от тебя письма в Оране и здесь и сверх того телеграмму в Оране. Ты пишешь, что кроме того послала письмо в Мадрид и Casa, – в Касабланке я получил, а в Мадриде нет* (сноска: * хотя другие письма мне из Мадрида дослали в Марокко), только телеграмму. Очень здорово с квартирой, наконец-то, и очень интересно, как протекал твой разговор в Моссовете! А что ж, ты приняла приглашение медиков спеть у них? Я бы на твоём месте принял: в Москве вообще с давних пор существует традиция не отказывать студентам. Приятно, что Мутных был так мил с тобою, я ему послал открытку из Лиссабона, а узнав от тебя о его любезностях, послал отсюда вторую. „Трудный период“ (13 концертов в 13 дней) кончился благополучно и теперь три дня перерыва в Алжире, которыми пользуюсь, чтобы подогнать Ромео и Джульетту, а также сделать корректуру детских пьес, которую прислали из Парижа… (Сергей Сергеевич описывает свой дальнейший маршрут). Выеду из Парижа, как только справлюсь, и буду в Москве числа 29-го, о чём дополнительно протелеграфирую. Позвони мне 23: от 12 до 1 ч. по-московски… От Мэмэ последнее письмо от 2 декабря, ей в общем лучше, но всё же на улицу ещё не выходит… занимается наклеиванием рецензий. От Святослава было два письма, от Bebin одно, уморительное.
Я купил им каждому часы на руку – в Марокко, дешёвые, без пошлины, по 15 франков. Пожалуйста, достань меховую мою шапку от Мясковского и позаботься, чтобы Радио ко дню моего приезда прислало мне рояль, Steinway, что в последний раз. Надо настаивать, а то, если они скажут, что когда приеду, тогда и пришлют, то это значит, рояль будет через пять дней после моего приезда. Если увидишь, что ничего с ними не выходит, то надо постараться получить через Юровского из Большого Театра, так как рояль нужен мне для заканчивания оркестровки Ромео и Джульетты…
Ну, миньк, теперь уже скоро увидимся; вообще уже и в мыслях я расстаюсь с африканскими впечатлениями и больше думаю о поездке в Москву, хотя Тунис со старым Карфагеном и переезд через Средиземное море мимо Сицилии обещают быть интересными. Нежно целую тебя и надеюсь, что дурное настроение покинуло тебя. Где мы будем встречать Новый Год?
С.»
31 января 1936 года
Бельгия
«Дорогая Миньк,
По дороге из Польши послал тебе открытку. В Варшаве к поезду подходил Лабунский, с которым мы установили программу моих выступлений в Польше на обратном пути. Он справлялся про тебя. Вебер[72] просил передать тебе, что с удовольствием тебя встретит, поедешь ли ты с поездом или с авионом. В Страсбурге был относительно свободный день, который я использовал, чтобы привести партии Египетских ночей в порядок к Брюсселю, а свои пальцы к вечернему концерту. Приехал Сетанс, и концерт состоялся в том же зале Консерватории. Публика была внимательная, и мы играли хорошо. Приятно было, что большой успех имело Andante из нового скрипичного концерта. Все справлялись о тебе и вспоминали о твоём выступлении…
Мысли мои часто в Москве. Как квартира? Отдохнула ли ты теперь, когда тебя никто не раздражает?
Крепко обнимаю тебя и целую, жду вестей в Брюсселе или Париже.
Твой С.»
Ознакомительная версия.
