более я знал: уйдёшь на вечер, вернёшься через неделю. И вот решил я никуда не ходить, а пойти купить бутылочку-другую винца. Проведу время с пользой, подумал. В магазине увидел портвейн за двадцать семь, купил четыре штуки и банку консервов каких-то, самых дешёвых. Покупал с мыслью, что хватит мне на неделю этого портвейна, дескать уйдут все, и тут я буду их потихоньку…
Убранство стола в студии. В стеклах – тень Богаева. Справа бутылка Тропилловки. 2008
Музыку надо писать в хорошем настроении, я считаю. Потому что тогда она доброй выходит. Чтобы музыка стала доброй, я наполнил стакан до краёв этим самым портвейном, и выпил его одним залпом. Чувствую, растекается по сердцу доброта, проникает за самые его заусенцы. Ну, раз так, думаю, между первой и второй… я вновь наполнил стакан и залил его в горло. Гитара так и прыгнула мне в руки, пальцы забегали, прорезался голос. Минут за сорок я приговорил бутылку до конца. Включил запись на компьютере и давай поливать, аж стены дрожали. Я так много вообще сочинил, по наитию: включал магнитофон и шёл к комбику рычать всеми фибрами. Сейчас это было куда проще! Понравился кусок – потом взял его и вырезал, поставил в начало, вот тебе и вступа, если что – совершенная и лихая. Это вам не то, что при магнитофонах было. Пока суть да дело – смотрю, а вот уже и вторая бутылочка обнажила дно. Начал в полночь, остановить было некому. К трём ночи батарея из четырёх, зияющих пустотой юнитов, уже стояла возле мусорной корзины. Думал, уберу всё утром, что уж там. Я даже не заметил, как свалился под пульт и так там уснул крепким сном. Слышу – удары кувалдой по железу и крики:
– Богаев, ты здесь, мы знаем, открывай, давай, дверь, слышишь? Открой, дверь, гад!
Глянул на часы – половина четвёртого. Это означало, что поспать удалось минут пятнадцать. И вот понимаю, что нужно встать, собраться с силами и встать, но… сил моих не было никаких. Ни ногой, ни рукой пошевелить, ни голосом я не смог им помочь. Успокоился на том, что у Тропилло должен быть свой ключ, но забыл, что закрыл на задвижку. Так снова уснул, невзирая на страшные крики и стуки. В студии всегда дефицит тишины, мне к этому было не привыкать. Постепенно крики и вопли стали удаляться, и меня вновь окутал детский прекрасный сон. Мне снилось, что я лежу на поляне из прекрасных цветов и все цветы мне улыбаются и спрашивают меня, – «Ты кто?» Я улыбаюсь им в ответ и не знаю, что ответить, потому что я забыл, кто я такой, настолько мне хорошо.
Часов в десять утра проснулся, убрал следы своего безобразия. В час дня вбегает разъярённый Тропилло. Давненько его я таким не видел. Прямо с порога как заорёт на меня! Оказалось, ночью он привёз в студию группу из Иваново “Дегенераторз”. Приехали с инструментами, мокрые и уставшие. Звонков в студии не было. В каждом помещении висит яркая лампочка и её нельзя не заметить. Но я вырубился при большом свете и свалился со стула, прямо под пульт. Так они помигали-помигали, потом начали стучать, потом пинать, потом орать, но тщетно. Потом Андрей потащил их к себе, всей кодлой. Конечно, простить он этого мне не мог.
– Я, в свою собственную студию, приехав на поезде ночью не могу попасть, потому что сраный мудак нажрался, не в силах доползти до двери, сука, чтобы открыть мне дверь! Вон отсюда! Чтобы ноги твоей здесь я не видел, урод!
Максимум, до чего я смог “договориться”, это вещи оставить здесь, съезжать было некуда. Так для меня впервые захлопнулась дверь в студию, и я оказался на улице. Прозвонил телефонную книжку. Кого-то не было дома, а где-то сварливые жёны, капризные дети, в общем никто не выразил желания принять меня на постой. Но я Тропилло обещал уйти и ушёл. Побрёл на концерт, в клуб “Гора”, где выступали разные металлюжные коллективы. Там я встретил ребят из группы “Rock-n-roll sity”, старых знакомых по студии на Петроградской. Они повели на какую-то хату, где я и провёл первую блудную ночь. Всю ночь выпивали, я им поведал своё горе. “Не переживай, всё образуется, поживёшь у нас на точке какое-то время, не горюй”, – говорили они. Предо мною встал выбор между портвейном, водкой, коньяком и пивом, и я успокоился. В конце-то концов, не сошёлся клином свет на Тропилло, разве мало студий, вон – теперь у каждого встречного-поперечного есть компьютер. Прорвёмся, – так думал я в тот момент.
Утром пришёл в студию, охранники меня пустили. Видимо знали, что я за вещами пришёл. А там Тропилло возится со своими проводами – железками. Увидел меня:
– А, явился. Ну что ты собираешься делать теперь? Куда направляешься?
– Куда глаза глядят, – отвечаю, – больше-то некуда!
– Ну да, – ехидно заметил Андрей, воистину некуда. Знаешь, тут я трибьют Гребенщикова замутил. Вот список песен, кто-то уже себе отобрал, посмотри, может выберешь что. Своё распоряжение я пока приостановлю на неделю.
Сергей Богаев в движении. 2008
Тропилло ехидно усмехнулся в усы, и я понял: каким-то чудом на сей раз меня пронесло. Андрей быстроотходчивый человек, он не может сердиться долго. Я выбрал себе песню с минимальным количеством слов “У каждой женщины должна быть змея”. Выполненная работа спасла моё положение: трек сильно выбивался из ряда других, потому что все старались точь-в-точь повторить звучание Аквариума, снимали их партии. Мне этот подход не нравится, уж лучше тогда слушать оригинал, чем похожее исполнение. Я сделал всё по-другому. Тропилло послушал один раз, потом второй, уже погромче. Было видно, что его всё устраивало. Я торжественно пообещал Андрею больше никогда не допускать пьянства на рабочем месте впредь. Он мне поверил, да и сам я в это сильно поверил, что и говорить. Вторичного изгнания из рая мне было не перенести.
ГЛАВА 17: ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ. ТРИБЬЮТ МАЯКОВСКОГО
Сергей Богаев с женой. 2008
Прошёл месяц. Моя жена заскучала и попросилась приехать ко мне, с дочкой. Я обратился к Андрею. Заручившись финансовой поддержкой, нашёл себе комнату почти в самом центре, на ул. Гороховой, возле метро “Сенная площадь”. Это был очень удачный момент, снять комнату
