Роман — днем.
Вечером я с Женюшей на «Евгении Онегине». Почему-то жутко надоела опера вообще. Хочется в драму. А идти не на что.
28 апреля.Днем роман.
М. А. вечером — у Ермолинского. Шахматы.
29 апреля.Из Лебедяни ответ — квартира есть. Вечером пришла Оленька с Калужским. Ужинали. Уже собрались они уходить, как вдруг — часа в два ночи — разгорелся бурный разговор о непринципиальности Немировича и вообще МХАТа. Кричали до четырех часов. Хорошо то, что Оля понимает гораздо больше того, чем говорит, и многое ей самой приходит в голову. Но Калужский упрямо отстаивает мхатовские сданные позиции.
30 апреля.У нас Федоровы — винтят. Они принесли шампанское. Сидели до пяти часов утра. М. А. отдыхает за игрой.
1 мая.М. А. пошел вечером к Арендту — посоветоваться, что делать — одолели головные боли.
2 мая.Звонил Ангарский, просится придти сегодня же слушать роман.
3 мая.Ангарский пришел вчера и с места заявил:
— Не согласитесь ли написать авантюрный советский роман? Массовый тираж. Переведу на все языки. Денег — тьма, валюта. Хотите, сейчас чек дам — аванс? — М. А. отказался, сказал — это не могу.
После уговоров Ангарский попросил М. А. читать роман (Мастер и Маргарита).
М. А. прочитал три первые главы. Ангарский сразу:
— А это напечатать нельзя.
— Почему?
— Нельзя.
15 августа.Вот сколько времени я не записывала. Сейчас трудно все восстановить. Что помню? Бешеную усталость весной. Отъезд мой с Сергеем, Лоли и Санькой (сыном Калужского) в Лебедянь. Приезд туда М. А. (и Женички — тоже) — когда все было подготовлено — комната, без мух, свечи, старые журналы, лодка… Изумительная жизнь в тишине. На третий день М. А. стал при свечах писать «Дон-Кихота» и вчерне — за месяц — закончил пьесу. Потом — вместе с Женичкой — уехал в Москву. 7 августа известие о смерти в Москве Станиславского. Срочный отъезд Калужских. Через несколько дней выехали и мы. И вот сегодня около шести утра М. А. встретил нас на вокзале. Две машины всякого барахла. Квартира, после лебедянской скромной обстановки, показалась мне удивительно красивой. Корзина цветов от М. А. Радость встречи. Жалобы М. А. на Дмитриева, жившего у него неделю и сорвавшего работу над «Дон-Кихотом». Но Дмитриева, действительно, надо пожалеть, когда его хотели отправить из Москвы чуть ли не в Таджикистан, как мужа сосланной!
М. А. очень смешно показывал, как Женюшка, который часто приходил к нему и ходил по его поручениям, — задумчиво, молча считал деньги, сидя на диване. М. А. сразу догадывался, что он не додал чего-то.
17 августа.Вчера заехал Леонтьев и уговорил поехать с ним в Зеленый театр смотреть там «Кавказского пленника».
Пыльно, дышать нечем, на сцене — топочущие лошади, бараны. Балаган.
Марков вцепился в М. А. — надо поговорить! Непременно! Надо дать что-нибудь для МХАТа — это ось разговора. М. А. говорил только об одном, о зле, которое ему причинил МХАТ.
Е. С. Булгакова. 1936 г. Фото Б. Шапошникова
23 августа.Сегодня, во время мучительных разъездов и беготни по делу о возвращении квартирных денег, встретили в Лаврушинском Валентина Катаева. Пили газированную воду. Потом пошли пешком. И немедленно Катаев начал разговор. М. А. должен написать небольшой рассказ, представить. Вообще, вернуться «в писательское лоно» с новой вещью. «Ссора затянулась». И так далее. Все — уже давно слышанное. Все — известное. Все чрезвычайно понятное. Все скучное. Отвез меня к М. И., а сам поехал с М. А. к нам и все говорил об одном и том же. Сказал, что Ставского уже нет в Союзе, во главе ССП стоит пятерка (или шестерка?), в которую входит и Катаев. Сказал, что Куприн очень дряхл, не узнает окружающих, путается.
26 августа.Сегодня в газетах объявление ССП о смерти Куприна. Грустно. Писатель был замечательный.
30 августа.В Москве стоит небывалая жара — неестественная, непонятная.
Звонил Виленкин — они с Павлом Марковым просятся придти.
4 сентября.Ночью, первого сентября, после ужина у Вильямсов, ездили на закрытой машине на Воробьевы Горы. Впечатление такое, что сейчас задохнешься — мгла, пропитанная запахом какой-то эссенции, очевидно, с какого-то завода. Красноватые тусклые огоньки внизу в Москве. Страшно.
Второго — прислали из ВОКСа копию письма о том, что в Лондоне в театре «Феникс» готовят «Дни Турбиных», просят прислать фотографии мхатовской постановки. Об этом еще раньше звонил Смирнов. Копию эту ВОКС, конечно, прислал с большим опозданием. Всегда такие письма волнуют М. А., создают неразрешимые вопросы.
В этот же вечер у нас чтение «Дон-Кихота» — Вильямсы, Николай Эрдман, Дмитриев с Мариной (новая его жена).
М. А. выверил на чтении пьесу, будет делать сокращения, есть длинноты.
Третьего сентября был Николай Эрдман, советовался с М. А. о письме, которое он хочет написать — просьбу о снятии с него судимости.
Сегодня первая ласточка из Вахтанговского театра, Горюнов, который прослышал о читке «Дон-Кихота». Сегодня же вечером, черт знает как поздно, просятся придти слушать несколько вахтанговцев.
5 сентября.Вчера в полночь явились: Горюнов, Куза, Симонов, Ремизова. Видимо, понравилось. В некоторых местах валились от хохоту (янгуэсы, бальзам). Но тут же и страхи: как пройдет? Под каким соусом подать? Да как начальство посмотрит?..
Сегодня 800-й спектакль «Турбиных». Он должен был быть завтра, но сегодня случайно замена (вернее, отмена «У врат царства»).
По телефону поздравили: Оленька, Федя и Конский.
М. А. вечером в Комитете с Самосудом, слушали новую оперу Дзержинского «Волочаевские дни».
7
сентября.Днем Дмитриев.
Потом М. А. с ним пошел в книжный магазин.
8 сентября.М. А. днем на репетиции «Фауста». В это время дома — телефонный грохот из Вахтанговского театра. Тут и Козловский, и Куза, и от Ванеевой. Загорелось! Под вечер М. А. говорил с Кузой и категорически отказался читать труппе или совещанию, говорил, что не желает себя подвергать травле. Пусть рассматривают экземпляр и дают ответ.
Тогда просьба, чтобы прочел нескольким ведущим актерам у нас. На это М. А. согласился.
9 сентября.Переписка «Дон-Кихота» закончилась, экземпляр выдан курьеру из Вахтанговского театра. После этого Козловский по телефону:
