Судебный приговор нанес «церкви» смертельный удар. От нее постепенно отхлынули почти все буржуазные элементы, и только немногочисленные кружки, состоявшие главным образом из рабочих, продолжали хранить сен-симонистские традиции. Попытки отколовшихся сен-симонистов — Родрига, Бюше и других — основать новую «церковь» ни к чему не приводили. Отдельные лица и целые группы основывали сен-симонистские газеты и газетки, но ни одна из них не просуществовала больше нескольких месяцев. Движение разбилось на множество мелких ручейков и перестало играть какую бы то ни было роль в общественной жизни Франции. Тем не менее философское влияние сен-симонистской школы долго еще сказывалось на многих представителях литературного и научного мира.
Но гибель секты все-таки наступила не сразу. Пока Анфантен отбывал тюремное заключение, его ученики развернули в провинциях лихорадочную агитацию. Одни из них, более трезво настроенные, уезжали в промышленные центры, поступали в мастерские и вели пропаганду среди рабочих и мелкой буржуазии. Другие, охваченные мистическим экстазом, отправились вместе с Барро на юг Франции, а оттуда — в Константинополь, чтобы разыскать там супругу для «отца», — ту «мать», которая, воссев на пустующем супружеском кресле и дополнив собою мессию, должна была принести освобождение человечеству. Люди в голубых фраках и красных беретах возбуждали интерес, иногда сочувствие, но их проповедь не давала длительных результатов, и «верующие» уходили так же быстро, как приходили. Из всех этих агитационных поездок и походов интерес представляет только египетская экспедиция Анфантена, закончившая собою историю секты.
После выхода из тюрьмы Анфантен решил немедленно приняться за какое-нибудь крупное предприятие, которое дало бы возможность ему и его ученикам испробовать силы на практической работе и таким образом воочию доказать миру творческую мощь сенсимонизма. Наиболее подходящим для этого начинанием представлялось прорытие Суэцкого канала, — недаром ведь о нем так много говорил покойный учитель. С помощью верных учеников, немедленно откликнувшихся на его зов, снаряжается экспедиция, в которую входит довольно много инженеров — по большей части воспитанников Политехнической школы — и рабочих, сочувствующих сен-симонистским идеям. В конце 1833 года экспедиция выехала в Египет.
Переговоры с египетским правительством привели не совсем к тому, чего хотелось Анфантену: вместо Суэцкого канала правительство предложило приезжим строить ирригационные плотины на Ниле. Но Анфантен согласился и на это, и вскоре под его верховным руководством начались работы. Это была поистине нелегкая задача: европейцы, не привыкшие к тропическому климату, страдали от жары, заболевали лихорадкой, умирали десятками, но все-таки не сдавались. Работы продолжались четыре года. Наконец вспыхнула эпидемия холеры, сразу вырвавшая из рядов экспедиции наиболее деятельных и полезных ее членов. Сен-симонисты дрогнули и начали массами уезжать на родину. Не выдержал и Анфантен, и в 1837 году затея, начавшаяся с таким энтузиазмом, потерпела окончательное крушение. Анфантен, истративший на этот проект последние средства, вернулся во Францию нищим и долгое время существовал на субсидии учеников. Наконец ему удалось пристроиться к железнодорожному предпринимательству. Он стал директором одной из крупных железнодорожных линий и последние годы жизни провел в довольно хорошей материальной обстановке. Литературной деятельности он не бросил. Из его сочинений последнего периода следует отметить книги: «Наука о человеке» (1858) и «Вечная жизнь», в которых повторялись основные мысли его учения. Книги эти прошли почти незамеченными. 31 августа 1864 года он умер.
Сен-симонистское движение не привело к образованию массовой партии, но огромное значение его для рабочего движения несомненно. Исторический смысл сенсимонизма не в тех планах, которые он создавал, а в тех вопросах, которые он ставил на очередь. С ним тесно связаны учения французских социалистов сороковых годов, начиная с Пьера Леру и кончая Прудоном, да и для научного мировоззрения Маркса и Энгельса он не прошел бесследно. И может быть даже мистические причуды и сентиментальные представления Анфантена и его последователей принесли некоторую долю пользы, ибо они поражали воображение современников и привлекали внимание к вопросам, бесконечно более важным, чем внешняя мишура сен-симонистской «церкви».
Что Маркс и Энгельс уже в самом начале своей литературно-общественной деятельности изучали Сен-Симона и прекрасно знали его сочинения, — не подлежит сомнению. Это видно хотя бы из статьи Маркса о биографии Сен-Симона, написанной Карлом Грюном и вышедшей в свет в первой половине 40-х годов. Детальные указания на допущенные биографом фактические неточности и острый анализ идеологических искажений сен-симоновской системы ясно свидетельствуют о том, что Маркс уже и в те годы был близко знаком не только с теориями самого Сен-Симона, но и с историей идейного развития его учеников. Тем не менее и Маркс, и Энгельс говорят о Сен-Симоне мало, — несравненно меньше, чем о Фурье и Оуэне.
В статье «Прогресс движения за социальные реформы на континенте», относящейся к этому же периоду, Энгельс, сравнивая фурьеризм с сенсимонизмом, дает этому последнему довольно пренебрежительную характеристику. «Мы находим в нем (фурьеризме. — Ст. В.) нечто более ценное, чем то, что нам давала предшествующая школа. Правда, и в них (фурьеристах) нет недостатка в мистицизме и даже подчас в прямом сумасбродстве. Однако, если его оставить в стороне, остается нечто, что у сенсимонизма нельзя найти, — а именно, научные изыскания, трезвость, смелость систематического мышления, короче, социальная философия, между тем как сенсимонизм в лучшем случае заслуживает названия социальной поэзии» (Собр. соч. Маркса и Энгельса, изд. ИМЭЛ, т. II, стр. 395).
В «Коммунистическом манифесте» Сен-Симон не выделяется из прочих утопистов. «Коммунистический манифест» не отрицает важности той предварительной работы, которую проделали Сен-Симон, Фурье и Оуэн. «В этих социалистических и коммунистических произведениях заключаются также и критические элементы. Они затрагивают все основания существующего общества. Они поэтому доставили драгоценный материал для просвещения рабочих». В то же время, в отличие от основателей утопических систем, признаваемых «революционерами», «Манифест» характеризует их последователей, как «реакционные секты». После этого, вплоть до появления «Анти-Дюринга», Маркс и Энгельс нигде не упоминают о Сен-Симоне и как будто совсем забывают о нем.
