После этого логического результата, к которому привел захват Лениным партийной организации, участие его в русском «освободительном» движении фактически прекращается, если не считать нескольких листовок, случайно перекинутых в Россию, листовок с тезисами, пораженческие идеи которых совсем не отвечали настроению всего народа.
До последних дней большевики испытывают острое желание приобщиться к лаврам февральской революции, чтобы рассказывать народу о своих «заслугах» по свержению царского престола. Однако дальше острого желания за 20 лет вопрос не продвинулся. Троцкий делал отчаянные попытки сорвать для большевиков хотя бы несколько лавровых листков; но, читая его описания, только видишь, как он от них удаляется, как противоречит сам себе, когда говорит, что «старые большевики были обречены на поражение, ибо защищали тот элемент партийной традиции, который не выдержал исторической проверки»[149].
Как база, у Троцкого известное объяснение большевиков, что престол свергла только масса — рабочие и крестьяне.
После этого один за другим тянутся факты, размывающие всю базу: экономическая стачка женщин 23 февраля, забастовка текстильщиков, «вопреки прямым директивам»; военные власти, которые «отчасти недооценивают то, что происходит»; «семь револьверов русских главнокомандующих», приставленных к виску императора; переговоры со Ставкой Родзянки, участие Государственной Думы до и после переворота: значение Таврического дворца, куда стекаются рабочие и солдаты[150]. Особенно живописны его воспоминания, как уцелевшие в Выборгском комитете большевики предполагают 26 февраля призывать к окончанию стачки, а на другой день им вдруг, как снег на голову, выбрасывается на улицу восставший Волынский полк. Столь же характерны первые шаги всех старых большевиков, вернувшихся из ссылки, когда 30 марта 1917 года они голосуют за формулу меньшевиков об условной поддержке Временного правительства и только смущены перспективами побед буржуазии, которые рисует им все тот же Нахамкес.
Троцкий не упомянул, что Советы — органы большевистской власти — были собраны меньшевиками, теми самыми меньшевиками, которых Ленин за границей «систематически оглашал поименно в печати», то есть предавал Охранному отделению[151].
В феврале активно выступает Государственная Дума, которую в момент первого созыва Ленин исступленно призывал бойкотировать. Он старался сорвать планы меньшевиков, видевших в Государственной Думе будущий революционный центр, созывающий Учредительное Собрание[152]. 1 марта появляются Советы, ставшие впоследствии органами диктаторской власти политического бюро коммунистической партии; те самые Советы, которые, как идея революционного коллектива, подверглись яростным выпадам Ленина в 1905 году, когда они тоже были собраны всеми, кроме большевиков, окриков которых не слушали рабочие[153]. Так, еще в 1905 году большевики вынуждены были пристроиться к первой революции. Тогда, изменив тактику, внеся дезорганизацию, они начали свое выступление со «скромной» претензии о подчинении им первого русского Совдепа и закончили его московским восстанием, подавленным одним гвардейским полком состава мирного времени.
С началом военного времени Ленин призывает к немедленному окончанию войны, той самой войны, затяжной характер которой привел к революции.
Поставив эти вехи, мы можем разглядеть в точной исторической перспективе путь, по которому шел Ленин на первом этапе.
Как видно, его принципиальные положения опрокидывались действительностью; а в моменты решительных столкновений ставили его самого вне революционного движения, способствовавшего падению монархии. Итак, первый этап не дает оснований говорить о непогрешимости Ленина, в силу которой большевикам теперь так необходимо уверить народ.
Перейдем ко второй странице карточки Ленина, на которой соберем несколько моментов его жизни, взятых в разных обстановках. Они рисуют его психический комплекс, относящийся к области симпатических переживаний, в частности тот элемент, из которого развивается личный страх.
Выехав из России в 1900 году с разрешения властей, Ленин предпочел поселиться вне территории политических преследований. В его биографии мы не найдем подвига, который украшал прошлое каждого идейного революционера. Он свои советы посылает из-за границы. Ленин не дает ни одного примера, который бы говорил о настойчивости, связанной с личным риском, о том самоотверженном упорстве, коим богато иллюстрирована вся история русского революционного движения. За 17 лет он один раз, в 1906 году, после манифеста 18 октября, после первых выступлений других, на несколько дней приезжает в Россию. Поездка обставляется чрезвычайными предосторожностями: английский паспорт, вилла в Куокала (в Финляндии) и запас денег, которые были всегда отложены на собственный непредвиденный случай.
Вот как описывает его Т. И. Алексинская[154]:
«Восприняв марксистскую доктрину с ее безличным методом, мы все-таки искали в вожде человека, в котором были бы соединены темперамент Бакунина, удаль Стеньки Разина и мятежность горьковского Буревестника. Такой живой фигуры не было перед нами; но мы хотели олицетворить ее в лице Ленина. И когда я увидела его впервые в 1906 г. на одном из загородных митингов в Петербурге, я была страшно не удовлетворена[155]. Меня удивила не его наружность… — а то, что, когда раздался крик: «казаки!», он первый бросился бежать. Я смотрела ему вслед. Он перепрыгнул через барьер, котелок упал у него с головы… С падением этого нелепого котелка в моем воображении упал сам Ленин. Почему? Не знаю!.. Его бегство с упавшим котелком как-то не вяжется с Буревестником и Стенькой Разиным».
Остальные участники митинга не последовали примеру Ленина. Оставаясь на местах, они, как было принято в подобных случаях, вступили в переговоры с казаками. Бежал один Ленин[156].
Во французском издании «Lenine a Paris» правоверный большевик «Aline» рассказывает о собрании своего кружка в 1910 году в café — 11, avenue d’Orleans[157]. Ленин сидел в углу. Входят большевики оппозиции группы «Вперед». Они держат себя демонстративно; слышатся возгласы: «крепкоголовые демагоги». Ленин, побледнев, хватает шляпу, взволнованный, «еn vitesse» покидает зал. Остальные переходят в соседнее кафе. Ленина нигде не могут найти, даже дома. Оказывается, два часа под дождем он, скрываясь, бродил по городу, так как, по словам автора, «был сильно взволнован». Свидетели приводят этот пример как образец его личной трусости.
