Когда-то я осматривала статую бога Гермеса, сидящего в задумчивой позе. К его обуви прикреплены крылышки. И вот Геспер представляется мне в образе летящего Гермеса: в одной руке он держит на длинном древке горящую звезду — я словно ощущаю рукой и поверхностью лица свет от этой звезды; другую руку он простер над землей, будто желая оградить спящих людей от всяких тревог.
Меня могут спросить, почему я так часто цитирую стихи, когда описываю какой-либо эпизод.
Очень просто, я люблю стихи, в которых описываются картины природы, ибо они дают мне возможность не только в поэтических образах, но и в образах более или менее конкретных представлять такие явления природы, которые я не могу ни видеть, ни слышать. Например, люблю стихи о грозе, а ведь наблюдать грозу я могу только с помощью руки, когда я держу ее на стекле окна или на другом вибрирующем предмете. Если же при этом я буду другой рукой читать стихи о грозе, то получу истинное наслаждение, воображая, что наблюдаю всю роскошную картину грозы.
Много раз я перечитывала «Песнь о Буревестнике» А. М. Горького, и всегда с одинаковым волнением.
Итак, стихи для меня не только музыка слов, но и нечто большее.
Благодаря стихам я многое, чего не вижу и не слышу, нередко представляю, вероятно, не хуже зрячих и слышащих, — переживаю эмоционально то же, что и все другие люди. Таким образом, и различные стихи о ночи способствовали тому, что я имею и конкретное, и отвлеченное поэтическое представление о ночи.
Я не только по-своему представляю ночь, но часто люблю ее покой и тишину, воспринимаю ее весеннее обаяние и красоту.
Что мне представляется ночью
Не спится мне ночью… Всячески стараюсь заставить себя уснуть, но это мне не удается. Я пробую считать до ста и обратно — не помогает! Я пробую лежать неподвижно и ни о чем не думать… Однако мысли настойчиво лезут в голову, и я думаю… о многом думаю.
Вдруг мне почему-то захотелось представить вращение Земли не только вокруг своей оси, но и вокруг Солнца. Величину земного шара я, конечно, не представляю, так же как не может представить и никто из зрячих людей. Я только знаю, что планета наша велика.
Вращение Земли вокруг своей оси и вокруг Солнца я представляю так: мысленно я черчу в воздухе продолговатое замкнутое кольцо — в виде эллипса. В этот эллипс я помещаю несколько воображаемых шариков: скажем, А — «Земля», В — центр шарика А. Я вкладываю иголку так, чтобы ее противоположные концы оставались на поверхности шарика; это — земная ось и полюсы. Даю толчок, и мой шарик-«Земля» начинает вращаться вокруг своей оси. Вращается шарик очень быстро, и если с такой же быстротой движется земной шар, то мне представляются в мировом пространстве вихри огромной силы, я словно ощущаю отдаленный шум и свист этих вихрей… Но мой шарик-«Земля» должен иметь не только вращательное, но и поступательное движение. Я выбираю другой шарик Б, помещаю его в определенную точку в эллипсе, это «Солнце».
В настоящий момент моя «Земля» находится далеко от «Солнца». Но она постепенно приближается к нему… «Солнце» тоже движется своим путем, но, когда к нему приближается «Земля», оно не убегает от нее, иначе моя «Земля» никогда бы не обогнула его. А сейчас она постепенно обходит солнечную орбиту и снова удаляется от него.
Другие шарики — это различные планеты нашей солнечной системы. Они тоже в моем представлении движутся по своим орбитам, вращаясь и вокруг своей оси, и вокруг «Солнца».
Быть может, кому-нибудь это мое представление покажется слишком наивным, но я ведь не претендую на какие-либо познания в области астрономии. Я лишь немного знакома с соответствующей литературой, и вот у меня создалось такое представление о движении нашей Земли, Солнца и других планет. Мне кажется, что по таким же законам протекает движение других солнечных систем.
Прежде чем мне удалось непосредственно, т.е. при помощи осязания, ознакомиться с моделью самолета, я часто спрашивала у зрячих, как выглядит самолет, каким он кажется, когда летит бреющим полетом, каким представляется, когда летит очень высоко, и т.д.
Каждый что-нибудь рассказывал мне об устройстве самолета и о том, каким он кажется во время полета. Но это были только рассказы, а настоящий самолет — его внешний вид, корпус и прочие детали — я все-таки не представляла. Однажды кто-то заметил, что, когда самолет летит низко, он так и кажется самолетом, но лишь только поднимается высоко, то сильно уменьшается в размере и становится похожим на летящую птицу.
Сравнение самолета с летящей птицей весьма помогло мне представить его хотя бы высоко летящей птицей. А птиц я видела — не только чучела, но и живых, в частности домашнюю птицу: кур, уток, гусей. И хотя я знала, что они не могут высоко летать, все же их полет я могла себе представить хотя бы на близком расстоянии. Итак, летящую птицу-самолет я представляла довольно ясно. Не удавалось только представить ту высоту, на которой находится самолет, когда он кажется похожим на птицу.
Наконец, наступил день, в который я получила возможность ознакомиться с моделью самолета. И что же? Оказалось, что мое представление о самолете, после того как его сравнили с птицей, соответствует его действительному внешнему виду, конечно, лишь относительно.
Теперь я знаю, что самолеты бывают различной величины. Со слов зрячих мне известно, что, чем дальше находится какой-либо предмет от того места, с которого его наблюдают, тем меньшим он кажется.
Зная приблизительную величину самолета, я как будто могу представить себе, как постепенно уменьшается он, удаляясь от земли.
Представляю, как самолет оторвался от земли, как постепенно набирает скорость.
Когда самолет только поднимался, я благодаря вибрации воздуха или отражающего вибрацию предмета, если я держала на таком предмете руки, ощущала шум моторов. По мере того как самолет удалялся, вибрации становились все слабее и слабее. Мне начинало казаться, что самолет в самом деле уменьшается. Наконец, вибрации совсем прекращались. И тогда я представляла себе совсем маленькую, высоко летящую птичку вместо огромного корпуса самолета, ревущего моторами и мощно рассекающего воздух своими тяжелыми крыльями.
Как-то мне пришлось читать стихи М. Голодного, в которых есть такие строки:
Подсолнух высокий,
И в небе далекий
Над степью кружит самолет…
Мне непонятно, почему автор сравнивает самолет с подсолнухом. Я хорошо знаю подсолнухи, но даже в то время, когда я еще не имела никакого представления о самолетах, я все же не могла бы представить их в виде летящих подсолнухов. Быть может, поэт воспользовался такой образной метафорой для того, чтобы дать читателям понятие, что и подсолнух и самолет одинаково тянутся к солнцу.
