Ознакомительная версия.
Испанец едва успел закончить, как все ложки дружно полетели в его голову, но, всё-таки, ему удалось сбежать. Теперь уже никто из нас, даже самый голодный, не захотел есть и фасоль – суп-то, съели практически весь. Только Фалоппа продолжал обед, утверждая, что испанец солгал.
– Даже если это так, – говорил он, – суп был хорош, а фасоль ещё вкуснее.
Сказав это, он предложил мне пробовать, но я почувствовал тошноту и отказался. Я подошёл к торговцу спиртным, стоявшим перед входом, и спросил его, у кого нас поселили. Торговец начал креститься, повторяя снова и снова: «Ave, Maria, purisima, sin pecado concebida!» («Радуйся, пречистая Дева Мария, без греха зачавшая!»). Он подтвердил, что этот испанец, действительно, является городским палачом. Некоторое время меня ещё мучили внезапные приступы тошноты, а Фалоппа спрятал оставшийся жир, сделав вид, что собирается снова использовать его для приготовления супа. Я приказал ему выбросить все эти горшки, и именно поэтому в России, когда у Фалоппы не было ничего съестного, он всегда напоминал мне об этой истории.
За полчаса ходьбы мы не потеряли из виду нашу колонну – это означало, что мы шли очень бодро. Должен сказать, что дорога начала улучшаться, но вскоре она снова обледенела, стало скользко. Холод пробирал нас до костей, мы прошли мимо нескольких умирающих, одетых в меховые шубы. Кроме того, крайнее истощение тоже играло немаловажную роль. Фалоппа падал несколько раз и, если бы меня не было рядом, он остался бы позади.
Дорога улучшилась – впереди мы видели длинную колонну. Мы удвоили наши усилия, чтобы догнать и присоединиться к ней, но безуспешно. Мы попали на какой-то хутор, состоявший из пяти или шести домов, некоторые из них горели, и мы остановились немного передохнуть. Подошли ещё несколько человек, многие, как нам показалось, идти дальше уже не могли. Некоторые лошади упали на снег и судорожно бились в предсмертной агонии. Фалоппа вырезал кусок из бедра одной из них, а затем, наколов его на кончик сабли, мы поджарили его на огне горящего дома.
Пока мы занимались этим делом, позади нам послышались звуки мощного артиллерийского огня. Более десяти тысяч несчастных в панике рассыпались по дороге. За нами шёл арьергард. Я думаю, что, маршал Ней намеренно стрелял для того, чтобы все эти бедняги думали, что русские уже за спиной, и таким способом заставить их прийти в Ковно в тот же день. Вот такой был один из эпизодов крушения Великой Армии.
Наше мясо ещё не совсем было готово, а мы решили немедленно двинуться в путь, чтобы нас не поглотил этот новый поток бегущих.
До Ковно оставалось ещё шесть лье, а мы уже изрядно устали. Наверное, было часов одиннадцать, когда Фалоппа сказал:
– Сержант, мы не попадём туда сегодня – это слишком далеко. Мы никогда не выйдем из этой чёртовой страны, все кончено, я никогда не увижу свою прекрасную Италию!
Бедняга! Он оказался прав.
Примерно через час мы повстречали несколько групп по сорок – пятьдесят человек, более или менее укомплектованных офицерами и унтер-офицерами. Орлоносцы в центре строя несли полковых орлов. Казалось, они гордились тем, что даже в такой ужасной ситуации они в состоянии держать и охранять эту полковую святыню. Было видно, что они избегали смешения с беспорядочной толпой, чтобы держаться вместе и поддерживать строй и порядок.
Мы прошли столько, сколько смогли, с этими маленькими отрядами, приложив максимум усилий, но снова послышались ружейная стрельба и пушечный грохот. Отряд остановился по команде какого-то человека – никто не смог бы определить по его лохмотьям его чин и звание. Никогда не забуду тон его команды:
– Стойте, сыны Франции! Ещё один привал! Никто и никогда не скажет, что мы бежали, услышав гром пушек. Кру-гом!
И мгновенно все солдаты всех званий легли и, повернулись туда, откуда раздавалась стрельба. Мы же продолжали плестись дальше. Нам очень повезло, что именно в этот день было не очень холодно. Мы поскальзывались и падали раз десять, но если бы морозно было так же, как накануне, мы бы точно там остались.
Некоторое время спустя, после ходьбы в компании таких же отставших, как и мы, впереди показалась колонна, по-видимому, очень плотная, так как она то двигалась, то останавливалась и снова двигалась дальше. Похоже, что в том месте дорога сузилась – справа она упиралась в холм, а слева – в берег большой реки, я думаю, это был Неман. Там скопилась огромная толпа людей, вынужденных ждать, пока проедут повозки из Вильно – каждый хотел быть первым, бил и отталкивал другого, чтоб пройти – царила страшная суматоха. Именно такой была главная задача – пройти первым. Многие вышли на лёд замерзшей реки, пытаясь обойти колонну справа. Тех, кто оказывался на самом краю берега, толпа сталкивала вниз – многие из них погибли – высота берега Немана тут, по крайней мере, пять пье.
Мы подошли к колонне слева, и нам пришлось поступить так же, как тем, кто пришёл раньше – ждать. Тут, случайно, мне встретился сержант-велит из нашего полка по имени Пумо, он предложил перейти через реку вместе с ним. Кроме того, говорил он, на другой стороне, мы найдём дом, где можно будет переночевать, а на следующий день мы легко доберёмся до Ковно.
– Оттуда, – сказал он, – не более двух лье.
Я принял его предложение, учитывая своё плохое самочувствие. А тут появилась надежда провести ночь в теплом доме с печью! Я приказал Фалоппе следовать за нами. Пумо первым спустился на лёд. Я двинулся за ним, съехав вниз на спине, но, пройдя немного по снегу, полностью покрывавшему реку, я увидел, что дальше идти нельзя. Я жестами приказал Фалоппе остановиться, поскольку только что заметил, что под снегом были только смёрзшиеся друг с другом крупные куски льда, образовывавшие пористую массу с большими провалами между отдельными крупными частями. Этот эффект вызвало, вероятно, резкое потепление, наступившее после сильного мороза.
Пумо, шедший на несколько шагов впереди меня, остановился, увидев, что я не двигаюсь с места, а затем присоединился к трём другим гренадерам Гвардии. С большим трудом все четверо достигли другого берега.
Я подошёл ближе к Фалоппе, от которого меня отделял только береговой склон, чтобы сказать ему, чтобы он шёл вдоль левого края колонны, а раз я уже на льду, то пойду по нему до окончания узкого участка дороги и подожду его там. Потом я присоединился к толпе, которая, то медленно двигалась, то останавливалась, кричала и переругивалась с людьми на берегу – те больше всего на свете боялись свалиться с берега.
Ознакомительная версия.
