переполненный зал спокойно принимал чтение Анатолия Мариенгофа, Сергея Городецкого, Вадима Шершеневича… Публика терпеливо ждала Есенина! «Особенно ее женская часть»… «Раздалась буря аплодисментов» – это появился Есенин: «На сцене стоял красивый русоволосый мужчина, одетый в светло-серый костюм. Когда в зале восстановилась тишина, Сергей Есенин начал читать стихи захватывающим напевным голосом. Это было не простое чтение, а нечто среднее между чтением и пением. Так во всяком случае мне тогда показалось. Его обаятельная внешность и мастерское чтение настолько взволновали присутствующих, что многие женщины, сидящие впереди, доставали свои носовые платки и утирали ими слезы». В тот день поэт прочитал «Я иду долиной…», «Собаке Качалова», «Вижу сон, дорога черная…», «Письмо к матери», «Русь уходящая», «Русь советская», «Письмо к женщине»… Есенин закончил чтение и ушел со сцены. «Начались неистовые выкрики. Публика снова и снова вызывала Есенина». Когда юноша вышел на улицу, то увидел огромную толпу, поджидающую поэта. Красивый, элегантный, знаменитый и любимый при жизни – и через пару месяцев самоубийца?!!!!Начались поиски Дома Наркомпроса… Переулок Лялина, как было сказано у автора воспоминаний, а точнее – Лялин переулок, традиционно названный по имени самого знатного домовладельца, ротмистра Пимена Лялина, фаворита сластолюбивой императрицы, довольно протяженный, с резким поворотом, сохранил множество старых построек, но условно относящихся к ведению Наркомпроса там лишь два дома(11 и 13). Этими доходными домами владела А.С. Панафидина, глава большого издательства, основанного в 1885 году и издававшего детскую, учебную и научно-популярную литературу. После революции издательство было национализировано, и на первом этаже дома 11 появился книжный магазин Госиздата РСФСР. Возможно, там бывал Сергей Есенин, но здесь ли он выступал той осенью… Смущали слова «сцена» и «зал»… Искомый дом обнаружился при помощи справочника С. Романюка!
3-й Дом Советов на Божедомке
Малый Харитоньевский, дом 4
Дом съездов Наркомпроса, а именно так он назывался, был найден в 5 минутах ходьбы от Лялина переулка. Для провинциального юноши такая топографическая погрешность простительна. Лялин переулок плавно переходит в улицу Чаплыгина, знаменитую театром-студией «Табакерка» и тем, что в одном из домов, в гостях у Е.П. Пешковой и М. Горького, В.И. Ленин слушал Аппассионату… Улица Чаплыгина упирается в Большой Харитоньевский переулок, а там и Малый Харитоньевский рядом, с домом № 4! Дом этот и сам по себе интересен. В редком для Москвы стиле английской готики, похожий на средневековый замок, он облицован темным гранитом, прорезан арками по первому этажу, с окнами-бойницами… Здание построено в 1905 году для Московского политехнического общества при Высшем техническом училище, после революции стало Домом съездов Наркомпроса, где в 1919–1921 годах часто выступал Ленин. Залы, библиотека и столовая находились на втором этаже. В этих залах часто проходили вечера, заседания и диспуты. Тут-то, в диковинном замке, и слушал юноша триумфальное выступление Сергея Есенина.
Лев Троцкий и Сергей Есенин
Это было в августе 1923 года… По Тверской торопливо шагал поэт Сергей Есенин. Он так спешил «мыть голову» перед назначенной встречей с Львом Давидовичем Троцким, что, столкнувшись на улице с Анной Никритиной, женой своего друга Анатолия Мариенгофа, совершенно не заметил ее спутницу – записную красавицу Августу Миклашевскую. Что же мы знаем о встрече Есенина с Троцким? Да, в сущности, очень мало: Троцкий предложил Есенину средства на издание журнала, о котором грезил поэт; Есенин отказался от заманчивого предложения, сославшись на то, что не силен в бухгалтерии… Весьма туманно. Небольшая историческая справка. Летом 1922 года, когда поэт еще находился за границей, наряду с Госиздатом возникло Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит). Главлит был уполномочен осуществлять предварительный просмотр всех печатных изданий и вмешиваться в дела органов печати с правом приостановления или их закрытия. В руководстве страны окончательно сформировалась система работы с объединениями культуры и искусства и ее отдельными представителями, призванная способствовать развитию творческой личности в революционном направлении. Лев Давидович Троцкий направил в Политбюро ЦК свои предложения по привлечению молодых деятелей культуры и искусства на сторону официальной власти. Программу Троцкого по работе с представителями творческих профессий посредством морального и материального стимулирования в целях создания произведений, содержащих элементы агитации и пропаганды идей революции, поддержал И.В. Сталин. Скорее всего, в этом ключе и строилась беседа Л.Д. Троцкого с С. Есениным. Вовсе не материальной ответственности испугался поэт, который еще не раз будет возвращаться к идее создания собственного журнала, – а прессинга идеологического контроля со стороны власти. Видимо, отголоском той беседы со Львом Давидовичем в середине августа 1923 года являются строки автобиографии поэта, датированной 20 июня 1924 года: «Только свободный художник может принести свободное слово». Запись из дневника Рюрика Ивнева от 21 августа 1923 года: «Сегодня у Есенина «аудиенция» у Троцкого. Сережа хочет хлопотать о журнале для большого издательства. Блюмкин предупредил Сережу за обедом в кафе «Пегас», что Троцкий действует гипнотически на людей и что Маяковский, когда говорил с Троцким, «дрожал, как щенок»». Следующая запись от 23 августа: «Он какой-то странный.
О беседе с Троцким ничего путного не рассказал. В общем, говорит, что Троцкий принял его хорошо. И он «очарован» Троцким». Любопытно сравнение головы Троцкого, высказанное Рюриком Ивневым, с «миниатюрной гильотиной». О том, где проходила встреча поэта и политика, мы знаем, к сожалению, так же мало… «Вызывают в Кремль!», – сообщил поэт Никритиной и Миклашевской. Кабинет и квартира Льва Давидовича находились на втором этаже Потешного дворца Кремля, напротив квартиры И.В. Сталина, но в период 1922 по 1923 Наркомвоенмор, Председатель Реввоенсовета Республики, один из теоретиков «красного террора», предпочитал принимать посетителей в своем кабинете на Знаменке, 19, в здании Реввоенсовета. Этот факт подтверждают воспоминания скульптора К. Шеридан (двоюродной сестры Черчилля), лепившей бюст Троцкого в 1922 году, и художника Юрия Анненкова, писавшего его портрет в конце 1923 года. Скульптор проживала в Кремле, но на встречу со Львом Давидовичем ее привезли именно на Знаменку. К. Шеридан вспоминала: «В отличие от Ленина, даже секретари не имеют права входить в кабинет Троцкого без предварительного звонка! Не без волнения, поскольку я слышала от сестры Троцкого (госпожи Ольги Каменевой-Бронштейн), какой у него своенравный характер, я вошла в кабинет. <…>В этот момент Троцкий был похож на волка, лязгающего клыками. Когда он говорит, его лицо светлеет и глаза сверкают.<…>В анфас он – вылитый Мефистофель». Анненков так описал встречу на Знаменке: «Огромный высокий зал был наполнен полумраком и тишиной. Тяжелые шторы скрывали морозный свет зимнего дня. На стенах висели карты Советского Союза
