и его отдельных областей, испещренных красными линиями. <…> Его глаза сквозь стекла очков блестели энергией». Кстати, когда А.В. Луначарский увидел портрет Троцкого работы Юрия Анненкова, он поразился сходству его с Люцифером. С некоторой долей фантазии можно представить себе и Сергея Есенина в стенах дома на Знаменке. В то время здание было двухэтажным, его надстроили в 1944–1946 годах до пяти этажей… В просторном кабинете в глаза поэту смотрел человек, которого в народе прозвали «волком», «брови сдвинуты углом, а нижняя часть заострена выраженной непослушной бородкой» (из описания К. Шеридан). В августе 1923 года Лев Давидович был еще в силе! С начала болезни Ленина, с мая 1920 года, он боролся за власть в партии со И.В. Сталиным, Г.Е. Зиновьевым и Л.Б. Каменевым. Напротив «Люцифера», волнуясь, сидел поэт. «Не есенинское дело было рассуждать о политике, – как написал как-то Скиталец. У Есенина было «поэтическое отвращение к логике», «говорить Есенин не умел, мысли свои выражал запутанно и очень горячился…» Итог этой встречи таков: Есенин отказался от заманчивого предложения Троцкого, а в декабре 1925 года навсегда уехал в Ленинград жить, работать, выпускать собственный журнал…
Знаменка, дом 19
Кремлевская набережная, дом 9
Ни за что бы не поверила, что на длинной и пустынной Кремлевской набережной сохранился этот дом. Идешь-идешь и видишь по правую руку только бесконечную кирпичную стену Кремля, а по левую – гранитный парапет Москвы-реки. Но дом сохранился и, мало того, в нем по сей день живут еще люди! Когда-то здесь в большой коммунальной квартире жил артист Камерного театра Александр Борисович Оленин (Гиршберг) с женой, тоже актрисой Таирова. Оленин слыл лучшим имитатором и шаржистом, без грима ловко передавал мимику лица, характер, жесты, голос… Надежда Вольпин вспоминала: «Был в те первые послереволюционные годы в Камерном театре актер – не на ведущих ролях – Оленин. Полного имени его не помню, а звали его в нашем кругу Аликом Олениным. Он дал себе тяжкий труд выучить наизусть раннюю есенинскую поэму «Товарищ», первый отклик поэта на Февральскую революцию. Поэма была напечатана в мае семнадцатого года и рисуется мне предвестницей блоковских «Двенадцати». Поэзия Есенина давно оставила позади этот ранний опыт. Прозвучал «Небесный барабанщик», «Сорокоуст», «Пугачев». Прочтены друзьям и «Страна негодяев», и «Черный человек». А наш Алик Оленин, знай, читает с эстрады «Товарища». Эффектно читает. Особенно заключительный выкрик: «Железное// Слово//Ре-эс-пу-у-ублика!» Над чтецом уже давно подсмеиваются. Есенин несколько раз просил его добром больше «Товарища» не читать. Как горох об стену!
Поэт наконец пустил в ход сильное средство: официально – от Ордена имажинистов – актера предупредили, что если он еще раз позволит себе прочесть с эстрады «Товарища», то «в уплату получит по морде». Подействовало». Адрес Оленина нашелся в справочной книге «Вся Москва», а уточнить его помог небольшой рассказ Юрия Паркаева «В лайковой перчатке смуглая рука», записанный со слов бывшего соседа артиста по квартире – Георгия Петровича Ларионова. В то время совсем мальчик, он жил с родителями в многолюдной коммуналке. Взрослые жильцы были дружны и часто собирались за одним столом. Однажды в квартиру пришла шумная компания, среди гостей был и поэт Есенин. Мальчик, которому родители запретили сидеть за столом, замер за дверью, разглядывая в щелку элегантного светловолосого мужчину. В доме часто говорили о Сергее Есенине, о его зарубежной поездке, об Айседоре Дункан. Ларионов-старший заметил любопытный носик сынишки, и хотел прогнать мальчика, но Есенин заступился за ребенка и позвал его в комнату. Так мальчик оказался среди гостей, и во все глаза смотрел на поэта. Когда веселые гости разошлись, под вешалкой осталась лежать перчатка. Вспомнили, что в перчатках был только Есенин. Находку спрятали до следующей встречи. Нескоро появился Сергей Есенин в доме на Кремлевской набережной. Мальчик успел заметно подрасти. Интересный гость поговорил с ним ласково, а потом прочел свои стихи.
Когда мальчик услышал «Я иду долиной, на затылке кепи, // В лайковой перчатке смуглая рука…» – засмеялся. В ответ на недоуменный взгляд поэта показал ему перчатку. Мальчик представил себе, как поэт, забыв перчатку у них в квартире, ходит теперь в одной. Есенин потрепал мальчика по голове и оставил ему на память свою перчатку: ведь ее пару он давно выбросил. Георгий Петрович подробно описал не только свои встречи с поэтом, но и дом, где жил в детстве: Кремлевская набережная, дом № 9, вход со стороны Лебяжьего переулка. «Как тесен мир!» – подумала я, когда узнала, что в 1914 году в этом доме снимал квартиру Борис Пастернак. Из воспоминаний Надежды Вольпин: «Не прошло, однако, и недели со дня смерти Сергея Есенина. В московском Доме печати вечер памяти погибшего поэта. Одним из первых выходит на эстраду Алик Оленин и читает … ну, конечно же, «Товарища»!
Кремлевская набережная, дом 9 (вход с Лебяжьего переулка)
Ох, и хотелось мне, чтобы кто из друзей в память ушедшего выдал чтецу обусловленную плату. Нет, никто не счел нужным «расплатиться»… Я шла с вечера домой, думая о том, как теперь в памяти людской беззащитен поэт…» Георгий Ларионов на похороны поэта не пошел. Взрослые пошли, а он не мог, не хотел видеть такого веселого, такого живого дядю Есенина мертвым, утопающим в цветах….
Петровский парк на северо-западе Москвы – памятник паркового искусства ХIХ века – был излюбленным местом прогулок москвичей с летним театром, беседками, качелями, бильярдными, купальнями. Когда он стал элитным дачным местом, здесь появились и красивые дачные особняки, и шикарные рестораны: «Стрельна», «Мавритания», «Яр», «Аполло», «Эльдорадо». От Ильинских ворот сюда ходили линейки, а с 1899 года по первой трамвайной линии до парка можно было доехать от Страстного бульвара… Есенин гулял здесь с Августой Миклашевской. «Целый месяц мы встречались ежедневно. Мы очень много бродили по Москве. Ездили за город. И там подолгу гуляли. «И помню осенние ночи, березовый шорох теней, пусть дни тогда были короче, луна нам светила длинней…» Это был август, ранняя золотая осень… Под ногами сухие, желтые листья. Как по ковру бродили по дорожкам и лугам… И тут я увидела, как Есенин любит русскую природу! Как он счастлив, что вернулся на родину», – вспоминала Августа Леонидовна. В дневнике Бениславской мелькнул упрек: мол, сказался больным, а с Миклашевской в Петровский парк поехал… Есть запись о прогулке в этом парке с Сергеем Есениным и в календаре Софьи Толстой… А
