Маргарита Робертсон, жена Н.Н. Миклухо-Маклая, с сыном.
Советские моряки в Индонезии. Ноябрь 1959 г.
Иван Сергеевич был тяжело болен. Рак спинного мозга причинял ему невыносимые страдания. Он быстро утомился. Маклай откланялся. На другой день Петр Лавров снабдил его литературой о Парижской коммуне.
Николай Николаевич надеялся увидеться с Тургеневым через несколько лет и рассказать ему о своей коммуне. Но эта надежда не сбылась: Иван Сергеевич умер в следующем, 1883 году.
Не сбылось и другое.
— Умер наш учитель Чарлз Дарвин… — грустно сказал Томас Гексли, когда Миклухо-Маклай появился в Лондоне. И добавил: — Я очень сожалею, что вы отклонили предложение Королевского Географического общества выступить сперва в Англии, а потом уж в России. Мы могли бы взять на себя расходы по экспедиции внутрь Новой Гвинеи, а также издать ваши труды…
— Я служу не только науке, но и своему отечеству, — ответил Маклай.
Еще на пути из Парижа в Лондон он получил письмо от Маргариты Робертсон. Рита дала согласие стать его женой.
Посетив Англию, Шотландию и Голландию (где он, наконец, мог рассчитаться с господином Анкерсмитом), Миклухо-Маклай, словно на крыльях, устремился в Австралию.
…Случай всегда играл большую роль в жизни Миклухо-Маклая. Все его длительные поездки, пребывание на побережье Новой Гвинеи — в основном дело случая. Счастливая случайность помогала ему там, где другие гибли.
Так же и сейчас. Он вовсе не предполагал в скором времени побывать на берегу Маклая; ему казалось, что это дело отдаленного будущего. Он стремился в Сидней, в Ватсон-бай, к Маргарите Робертсон, своей невесте.
Но случайность стала для него некоей закономерностью. В Порт-Саиде совершенно случайно ему предложили даровой билет до Брисбейна через Батавию. Казалось бы, от Батавии до берега Маклая так же далеко, как и от Сиднея. Но и здесь, на Яве, случай подстерегал Маклая…
…Миклухо-Маклай в знакомой Батавии. В Батавию пароход пришел ночью. Кромешная тьма. Только сверкают огни какого-то судна, стоящего неподалеку. Оказывается, это русский корвет «Скобелев»! Маклай прыгает в шлюпку и отправляется на корвет, чтобы засвидетельствовать свое почтение старому знакомому контр-адмиралу Николаю Васильевичу Копытову, а заодно передать письма в Европу. Контр-адмирал уже на отдыхе, и никто не решается будить его. Но Маклай настойчив. Он поднимает Копытова с постели.
— Это вы? — удивляется Николай Васильевич. — Воистину вездесущий человек!
— Куда направляется «Скобелев»?
Николай Васильевич сладко позевывает:
— К островам Меланезии. Возможно, зайдем в бухту Астролябии, в порт Константина.
— Я с вами!
— Помилуйте, Николай Николаевич… не передохнув ни одного дня… Это невозможно.
— Почему?
— Во-первых, ваш багаж на английском пароходе, а мы снимаемся с якоря; во-вторых, нет ни одной свободной каюты; а в-третьих…
— Черт с ним, с багажом! Пусть отправляется самостоятельно. Мне во что бы то ни стало нужно на берег Маклая! Вы же знаете, от своего я не отступлюсь. Буду спать прямо на палубе. В конце концов если вы так печетесь о моем комфорте, то можно под полуютом соорудить отличнейшее помещение из брезентов… С моим знанием туземных языков и обычаев я могу быть полезен в высшей степени.
— Сдаюсь! Утром отплываем. А до утра всего два часа… Считайте, что вам повезло…
К берегу Маклая! И это наяву…
Миклухо-Маклай уже слышал о гнусных проделках Ромильи и теперь сильно беспокоился за своих друзей папуасов. Ромильи, воспользовавшись отсутствием русского путешественника, решил расширить «круг своей деятельности». Всего месяца два назад он снарядил свыше тридцати кораблей для «охоты на черных птиц» на берегу Маклая. Тридцать кораблей! Во что превратили работорговцы деревни Горен-ду, Бонгу, Богати, Енглам-Мана… Говорят, что Ромильи похитил около трех тысяч папуасов…
Сердце Маклая обливалось кровью. А может быть, это ложные слухи? О Маклай! Жизнь так ничему и не научила тебя. Ты доверился негодяю, скрывшему волчьи клыки под любезной улыбкой. Нет, во все это невозможно было поверить! Следовало позаботиться о подарках для друзей: по просьбе Николая Николаевича в Амбоине были куплены две телки, несколько коз и бычок («большая свинья с зубами на голове»). Тую Маклай вез особый подарок. Однажды Туй, который брил бороду осколком стекла, попросил тамо-русса привезти из России «нож для бороды», то есть бритву. Маклай вез большие ножи — паранги, красную материю, грабли, лопаты, топоры, семена дурья-на, манго, мангустана, хлебного дерева, кукурузы, арбуза, тыквы, апельсина, лимона, кофейного дерева, ланзат, несколько молодых ананасов.
Николай Васильевич Копытов сказал, что в бухте. Астролябии он намерен оставаться всего лишь сутки, так как боится пагубной новогвинейской лихорадки. Нельзя подвергать опасности команду. «А кроме того, вас ждет невеста, и я не вправе…» — добавил он шутливо.
Всего лишь одни сутки! Много ли успеешь сделать за двадцать четыре часа…
17 марта 1883 года в половине шестого вечера «Скобелев» бросил якорь в бухте Астролябии.
…Папуасские деревеньки обратились в пустыри. Развалины заросли кустарником. Старики туземцы окружили Маклая. Женщины и дети, завидев корвет, убежали в горы. Саул прислонился головой к плечу Николая Николаевича и заплакал.
— А где Туй? — спросил Николай Николаевич.
— Туй муэн сен! (Туй умер!) — ответил Саул и, тихонько вздрагивая, стал рассказывать о тамо-ин-глис, об абадам Маклай — Англия (о брате Маклая — Англия), который сжег деревни и увез людей.
Английские матросы хотели взломать дверь таля Маклая, но Туй заслонил ее своим телом.
— Арен! Нет! Нельзя!.. — кричал он. — Это дом Маклая. Сюда нельзя…
Его пытались оттащить, но Туй уцепился мертвой хваткой за ручку двери. Тогда озверевшие матросы стали наносить ему удары по голове. Туй умер, но не выпустил ручку двери. Он до последнего дыхания защищал священный порог таля Маклая.
— О Маклай… О Маклай… — тихо повторял Саул. — Не присылай больше тамо-инглис…
Николаю Николаевичу стало тоскливо. Его окружали большие дети, которые не могли понять, за что на них свалилась такая беда. Разве они не выполняли всех указаний Маклая? И чем утешить их? Многих нет в живых, других увезли на чужбину, отдали в рабство.
— Маклай, не уходи! Оставайся навсегда с нами. Защити нас. Мы принесем тебе все коренья, все самые лучшие орехи. Где тебе построить хижину?…
От большой деревни Горенду осталось всего лишь две хижины. Все заросло до неузнаваемости. Чтобы скрыть нахлынувшие слезы, Николай Николаевич вышел к морю и отправился на корвет. Туй, бедный Туй… Даже роскошные подарки не произвели на туземцев должного впечатления.
