Если не научились еще молитве Иисусовой, повторяйте чаще более короткую молитву: Господи, помилуй.
О грехах надо памятовать, надо сокрушаться и скорбеть, — но не надо унывать, не надо терять надежды. Много милости у Бога, без границ Его любовь. В неизмеримом океане Божия милосердия потонут моря наших грехов.
У нас много грехов, но есть одно, что должно утверждать нас в надежде на спасение — это то, что при множестве грехов мы не отрицаемся от Бога. И согрешая, мы все же взываем с Псалмопевцем: Твой есмь аз…[440] Я грешный, но член ТВоей Святой Церкви, общением с которой я дорожу больше всяких других связей. Я шелудивая овца, — но от Твоего стада. Я Твой, я Твой, — спаси мя…
Будете писать Наде Бединой, пожалуйста, передайте ей от меня благословение и поздравление со днем ангела. Желаю ей терпения, благодушия, радости о Господе.
Сего и Вам усердно желаю.
Призываю на Вас Божие благословение. Спасайтесь о Господе.
Благодарный за все, богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий] 27 сентября]
№ 104
Л. И. Синицкой
28 сентября 1955 г.[441] Тутаев
Воздвижение Честного Креста
Милость Божия буди с Вами, родная моя Людмила Ивановна!
Сердечно приветствую Вас с праздником Святаго Креста Господня и грядущим праздником святой мученицы. Горячо приветствую старицу–именинницу. Сила Честнаго и Животворящаго Креста Господня и молитвы святой мученицы да хранят Вас, да укрепляют в несении креста старости и старческих немощей. Господь дал Вам многие годы. Молитвенно желаю, да продлит Он и еще на многие годы Вашу жизнь на радость и утешение Вас любящим.
Крест старости иногда бывает тяжел, особенно когда чувствуешь, что обременяешь окружаюших.
И по письмам, и по личному знакомству я вижу, что бремя ухода за Вами не обременяет ухаживающих. Для них — это сладкое бремя, и они рады еще больше обременять себя, только бы с ними было их утешение — их мама; радуюсь за Вас, радуюсь за них и от всего сердца желаю; да продлит Господь еще на многие годы жизнь дорогой имениннице.
С именинницей приветствую всех и тех, кто телом, и тех, кто духом, будут на Ваших именинах.
Да поможет им Господь в их попечении и о старице, и друг о друге, и о юном. И я, аще Господь даст дожить, приду к Вам с именинным молебном и мысленно буду у Вас на именинах.
В моем положении нет перемен. О том, что меня лично освободили от хождений на отметку, Вам, кажется, я уже сообщал. Но это мало меня устраивает. За меня должен ходить мой опекун, что весьма стесняет меня. Подал заявление о снятии ограничений или хотя бы о разрешении переехать поближе к могилке мамы. Я думаю, хлопотать о более удобном и менее обременительном не противоречит преданности воле Божией.
Господь да хранит вас, родные мои. На всех вас призываю Божие благословение и сам ежедневно в вашу сторону благословляю.
Спасайтесь о Господе.
С любовию богомолец Ваш е[пископ]А[фанасий]
О. Павлу и от меня напишите привет и благословение, — когда будете писать.
№ 105
Л. И. Синицкой
8 октября 1955 г.[442] Тутаев
Преть Сергия Радонеж[ского]
Милость Божия буди с Вами, родная моя Людмила Ивановна!
Приветствую Вас с праздником Преподобного Игумена всея Руси и с завтрашним праздником Богослова.
Я справляю свои именины в июле. Но я очень люблю Преподобного и оба его праздника праздную одинаково. Только в сентябрьский праздник я никогда не получал подарков. Сегодня Вы чрезвычайно меня обрадовали Вашим дорогим для меня именинным подарком. Я очень, очень люблю Алексея Константиновича[443], и более дорогого гостинца Вы не могли придумать.
Ваш подарок был для меня полной неожиданностью. Вчера было у нас получено извещение на посылку, но не для меня. И вдруг сегодня ходивший за своей посылкой принес и мне Вашу.
Не могу высказать, как я благодарен Вам, всем Вашим и особенно Татьяне Григорьевне. Я хотел сразу же по получении посылки писать Вам. Но… Алексей Константинович не дал мне этого сделать, и только под вечер, кое–как оторвавшись от него (хотя он тут же передо мной лежит), пишу Вам.
Впрочем, признаюсь: виноват не только Алексей Константинович, но и сам я. Не могу оторваться от него… Какая у него любовь к родине, ко всему родному, русскому, и нелюбовь к заморскому. И как мало в наше время в школах уделялось внимания этому поэту–патриоту и глубоко верующему человеку! <…> Мы знали из него, кажется, только «Колокольчики мои», но и то лишь начало, и не подозревали о патриотическом конце стихотворения. А «Дон–Жуан»… Какая как будто даже избитая тема и какая совершенно оригинальная постановка в религиозном освещении!.. Толстовский пролог к «Дон–Жуану» — ведь это глубокий богословско–философский трактат, который полезно продумать и фотографу[444].
Ц; е–то мне пришлось прочитать, что А[лексей] Константинович] — неверующий, и в доказательство из пролога к «Дон–Жуану» приведены слова… сатаны!… Но сатана и должен говорить, как он говорит в прологе, но разве может это означать, что и сам автор поэмы так думал?..
Первое, что мне случайно открылось, когда я вынул сегодня книжечку из обшивки, — было то стихотворение, где Петр Алексеевич заваривает кашицу из заморской крупы!..
Читая многое другое, я не мог удержаться от слез. Грущу, что моими мыслями об этой книге мне здесь не с кем поделиться. Мои мысли, м[ожет] б[ыть], могут даже показаться соблазнительными. А я горячо люблю наши октоихи, триоди, минеи, — восторгаюсь их поэзией, восхищаюсь глубиной содержания, умиляюсь их назидательностью. Но люблю я и Алексея Константиновича, люблю и «Дон–Жуана», и «Иоанна Дамаскина», и «С[е]ребряного», и трилогию[445]… Ал[ексея] Константиновича]. Люблю больше, чем Пушкина, Жуковского, Лермонтова. Рядом с Ал[ексеем] Константиновичем] в моем сердце стоит И. С. Никитин.
И какие совпадения. Когда я был в Карелии, я получал сочинения А[лексея] Константиновича] или 27 сентября, накануне дня его кончины, или в самый день кончины 28 сент[ября]. И ныне я получил его книгу за 2–3 дня до дня кончины!… А[лексей] Константинович] сам напоминает, чтобы помянуть его. Впрочем, его имя я давно внес в составленный мной синодик подвижников благочестия и деятелей Святой Руси…
Паки и паки благодарю вас всех за этот подарок.
Благодарю и за сладкое приложение. Грешен я: по фамилии тако и житие. И хотя во всю жизнь свою никогда никакого отношения к спорту не имел и, в частности, лыжи, не помню, держал ли когда в руках, но шоколадом «Спорт» с изображенным на нем лыжником я с удовольствием лакомлюсь…
