обычное место работы маршала К. А. Мерецкова и генерала Т. Ф. Штыкова, когда они прибывали в Порт-Артур. Они прилетели еще накануне, с тем и другим мы уже встречались, все вопросы, казалось, рассмотрели, и этот новый вызов был для нас с командующим армией в какой-то мере неожиданным.
Оказалось, что К. А. Мерецкову звонил Сталин и специально обратил его внимание на то, чтобы мы здесь удвоили свою бдительность в отношении наших бывших союзников — американцев. Было ли это предупреждение вызвано обострением общей обстановки — ведь дело происходило за неделю до выступления У. Черчилля в Фултоне, призвавшего к «крестовому походу» против СССР, — или основывалось на каких-то конкретных данных разведорганов, я не знал. Да это и не имело принципиального значения.
Действительно, американское военное командование в Китае свою главную задачу видело в том, чтобы превратить Маньчжурию в плацдарм для борьбы с народноосвободительным движением, возглавляемым китайской компартией, для агрессии против СССР. Для этих целей в 1946 году США содержали здесь огромные силы армии и флота. Больше всего они тяготели к району Желтого моря, Бохайского пролива и Ляодунского залива, откуда прямо угрожали Порт-Артуру и всей Маньчжурии.
США усиленно вооружали и обучали войска Чан Кайши, всеми мерами ускоряли их переброску в район Маньчжурии. Не раз американские корабли пытались использовать Дальний, Инкоу, другие порты Ляодуна для высадки гоминьдановских войск. Это было прямым вмешательством во внутренние дела Китая, провокацией против Советского Союза.
Поэтому заботы о повышении бдительности были вполне обоснованными.
В тот вечер вместе с командованием округа мы обстоятельно и конкретно обсудили свои контрмеры по отражению возможных враждебных действий со стороны американцев. Естественно, нам было сказано, что советские войска на Гуаньдуне не останутся при решении этой задачи одинокими перед лицом агрессора.
Самая критическая обстановка в Маньчжурии сложилась к осени 1946 года. Несколько обученных и хорошо вооруженных американцами гоминьдановских дивизий уже завязывали бои с еще не закончившими сколачивание и подготовку частями ОДА, а также Новой 4-й армии, которые были вынуждены отступать, в частности и по направлению к северной границе нашей зоны. Это порождало тревогу и у населения Гуаньдуна.
Тем не менее 29-я годовщина Октябрьской революции отмечалась на полуострове широко и празднично. 6 ноября во всех городах и гарнизонах советских войск проводились торжественные собрания и встречи воинов и актива местных общественных организаций, рабочих, крестьян, интеллигенции. 7 ноября состоялись демонстрации и митинги населения, парады советских войск в гарнизонах. Впервые мы провели приемы для представителей местных органов: в Дальнем — Людников и я, в Порт-Артуре — Демин и Ципанович, в Цзиньчжоу — Бажанов, Безуглый и Щукин.
В Дальнем на приеме присутствовало свыше ста представителей китайской администрации и общественности. Были приглашены также генеральный консул США в Дальнем Бенингоф и вице-консул Петч.
Гостей приветствовал И. И. Людников. Он кратко рассказал, как выполняют свои задачи на Гуаньдуне советские войска, об обстановке вокруг этого района. Китайские представители одобрительно встретили слова командарма о том, что гражданская война не должна коснуться Гуаньдуна.
Мэр города Ши Цзысян назвал годовщину Октября праздником всех свободолюбивых народов мира, а Советскую страну — лучом их надежды. Он говорил, что Советский Союз отменил все неравноправные договоры с Китаем, заключенные царским правительством, помог освободиться от японской оккупации, что китайский народ высоко ценит огромную помощь советского народа.
Председатель Совета профсоюзов Тань Юньань напомнил о решающей роли Советского Союза в разгроме фашизма на западе и на востоке, о его последовательной борьбе за мир и демократию, в которых кровно заинтересованы миллионы простых людей во всем мире.
И мэр Щи Цзысян, и профсоюзный деятель Тань Юньань не скрыли своей озабоченности судьбой страны, ввергнутой в гражданскую войну, и выразили сожаление, что к ее развязыванию причастны американские власти.
Консул США сидел прямо перед нами, и мы видели, как он нервно реагировал на слова наших китайских гостей. Потом он попросил слова, произнес дежурные уважительнодипломатические фразы по поводу истории России, трудностей, которые довелось преодолеть Советскому Союзу в войнах, о его победе над фашизмом. Но о гражданской войне и других событиях в Китае Бенингоф не сказал ни слова.
К этому выступлению американского дипломата вполне подходило старое изречение: надо много говорить, чтобы ничего не сказать.
Заключить прием довелось мне. Поблагодарив выступавших за добрые слова в адрес нашей страны, я подчеркнул ее верность договору от 14 августа, поскольку он провозглашает дружбу и союз между советским и китайским народами. Верность эта доказана своевременным выводом всех советских войск из Маньчжурии. Советские люди, на собственном опыте познавшие, что такое гражданская война, сказал я, разделяют тревогу своих китайских друзей в связи с навязанной их стране Чан Кайши и поддерживаемой США гражданской войной. «Дверь комнаты, в которой скрыто дурное, трудно закрыть», — напомнил я китайскую пословицу, которая казалась мне очень подходящей для характеристики тогдашней политики Чан Кайши и его американских вдохновителей: дверь гражданской войны они открыли, а закрыть ее оказалось под силу не им, а китайскому народу, изгнавшему из своей страны и продажное гоминьдановское правительство, и его «заботливых» хозяев.
Мероприятия, проведенные по инициативе Военного совета армии в связи с советским национальным праздником, имели одной из своих целей успокоить население Гуаньдуна, подчеркнуть, что оно не останется беззащитным перед бедами гражданской войны.
Думаю, что эта цель была тогда достигнута.
Повторю, что во всю нашу работу с местными китайскими органами очень внимательно, могу даже сказать — придирчиво, вникал Военный совет Приморского военного округа. И командующий округом маршал К. А. Мерецков, и член Военного совета генерал Т. Ф. Штыков получали наши письменные или радиодоклады, сами часто приезжали в Порт-Артур.
За прошедшие месяцы отношения Людникова и мои с командованием округа получили необходимую служебную четкость, которая облегчила нам решение многих вопросов.
С Кириллом Афанасьевичем Мерецковым меня связывало то, что мы оба были участниками советско-финляндской войны: он командовал 7-й армией, а я в соседней с ней 13-й армии был комиссаром полка. При всей разнице в служебном положении мы оба хорошо знали, какой ценой тогда достался всем нам прорыв проклятой линии Маннергейма, и при случае вспоминали о тех суровых боях. Это старое знакомство, однако, не мешало маршалу в служебных делах относиться ко мне, возможно, даже требовательнее, чем к другим.
Однажды — в те времена, когда нам особенно много приходилось заниматься экономикой Гуаньдуна, — мы с И. И. Людниковым были вызваны в «Алексеевский дворец».
Как всегда, маршал Мерецков и генерал Штыков, час назад прилетевшие в Порт-Артур, выслушали нашу информацию о положении дел в войсках. Потом я стал, как обычно, докладывать
