— Я думаю, и тем и другим. Единственное, что я могу сказать определенно, — я не знаю ни одного знаменитого художника, который был бы к тому же столь великим премьером. [540]
1960-е годы стали самыми спокойными в яркой и насыщенной событиями жизни Уинстона Черчилля. В основном он проводил время в своем любимом Чартвелле либо на отдыхе в Монте-Карло. В апреле 1975 года один из сотрудников казино вспоминал, что отчетливо помнит грузную фигуру великого англичанина, медленно двигавшуюся в сторону игорных столов. Свои ставки он делал обычно на красные номера 18 и 22.
— Месье, как правило, не везло, — замечает местный крупье. [541]
Уинстон по-прежнему сохранил остроту ума и смелость суждений. Так, например, в свою семьдесят пятую годовщину на вопрос: «Сэр, испытываете ли вы какой-нибудь страх в отношении смерти?» — мэтр мировой политики ответил в своем излюбленном стиле, смешав воедино юмор, парадокс и собственную значимость:
— Я готов встретиться с Творцом. Другое дело, готов ли Творец к такому тяжкому испытанию, как встреча со мной! [542]
Однако в целом силы стали все чаще покидать великого человека, превратив последние десять лет его жизни в мучительное ожидание конца.
Летом 1962 года во время очередного отдыха в Монте-Карло с восьмидесятисемилетним Черчиллем произошел несчастный случай. Вечером 28 июня перед тем, как лечь спать в своем номере «Hotel de Paris», Уинстон поскользнулся и, падая, сломал ногу. До кровати он так и не добрался. Расположившись настолько удобно, насколько это было возможно, Черчилль принялся ждать. Британского политика обнаружили спустя час. Как вспоминает одна из медсестер:
— Я нашла его лежащим на полу в спальне. Он накрыл себя шерстяным одеялом и подложил под голову несколько подушек. Сэр Уинстон был в здравом рассудке и казался очень спокойным.
Увидев медсестру, он произнес с улыбкой на лице:
— Леди, по-моему, я сломал себе ногу. [543]
Пострадавшего осмотрел доктор Дэвид Робертс, живший на Ривьере. По его рекомендации Черчилля положили в расположенную неподалеку больницу Принцессы Грейс, где ему наложили гипс. Своему секретарю Уинстон скажет:
— Энтони, если это конец, то я хочу умереть только в Англии. [544]
На следующий же день его перевезут в Лондон на самолете ВВС Ее Величества, который специально вызовут для этого. Черчилля поместят в Мидлсекскую больницу, где ему будет сделана срочная операция. Спустя три недели Уинстон уже сможет передвигаться без посторонней помощи. Несмотря на удовлетворительное состояние, в больнице Черчилль пробудет еще пять недель. По воспоминаниям медсестер, находясь под наблюдением врачей, сэр Уинстон был в очень хорошем расположении духа, особенно после ежедневных киносеансов в его палате. [545]
После перелома ноги Черчилль стал стареть не по дням, а по часам.
— Несмотря на хорошую для своего возраста физическую форму, сэр Уинстон стал несколько вялым и безразличным в отношении целого ряда событий, — признавался его личный секретарь Монтагю Браун. [546]
Об этом же говорила и дочь Черчилля Сара: «Когда я сидела с ним долгими вечерами, он постоянно спрашивал, сколько времени. Я отвечала, после чего он тяжело вздыхал. Через полчаса он спрашивал снова:
— Который час?
Я отвечала.
— О, боже, — говорил он.
Я думаю, отец все дольше и дольше молчал, потому что чувствовал, что сказал все, что мог сказать, написал все, что мог написать, сделал все, что мог сделать, и теперь с должным терпением ожидал наступления конца. Должно быть, это было очень трудно для него». [547]
8 апреля 1963 года Черчилль стал Почетным гражданином США, вторым после генерала Лафайета. На протяжении всей своей жизни Уинстон питал большую симпатию к этой стране. После возвращения из Вестминстерского колледжа в марте 1946 года в маленьком городке Фултон, где Черчилль прочитал небезызвестную речь «Мускулы мира», определившую дипломатические отношения на дальнейшие сорок с лишним лет, он признается Трумэну:
— Если бы мне предоставили шанс второй раз появиться на свет, я захотел бы родиться в Америке. Это единственная страна, где молодой человек знает, что перед ним распахнуты ворота безграничного будущего. [548]
Не менее примечательна была и фраза, сказанная Черчиллем во время одного из своих последних визитов в США:
— Я должен сейчас покинуть вас и вернуться домой в Британию.
Затем он сделал паузу, улыбнулся и добавил:
— Мою вторую родину. [549]
Столь великая честь, как почетное гражданство, была с иронией воспринята некоторыми средствами массовой информации. Например, «Daily Express» в своем номере от 10 апреля опубликовала карикатуру с подписью — «Самый великий американец, принявший участие во Второй мировой войне». [550] Но Уинстона мнение других уже, похоже, мало волновало, намного важнее для него был день рождения своей жены Клементины — 1 апреля ей исполнилось семьдесят восемь. В письме к ней он писал:
…
«Моя дорогая,
Признаюсь тебе в своей наивысшей любви и шлю сотни поцелуев. Хотя я изрядно глуп и похож на мелкого бумагомарателя, карандашом, что я пишу тебе, водит мое сердце.
Твой любящий У.». [551]
Это письмо станет одним из последних, написанных сэром Уинстоном собственной рукой.
В мае 1963 года Черчилль объявит о прекращении своей парламентской деятельности. Следующие выборы станут первыми в XX веке, которые пройдут без участия великого британца.
Летом Уинстон в последний раз примет участие в круизе на яхте «Кристина», принадлежавшей его близкому другу Аристотелю Онассису. 12 августа с ним случится легкий инсульт. Навестивший его в Чартвелле фельдмаршал Монтгомери признается младшей дочери Уинстона Мэри:
— Он не в состоянии читать ни книги, ни бумаги. Он лишь лежит целый день в постели и ничего не делает. [552]
Это был медленный, слишком медленный закат. Видя ухудшавшееся состояние Черчилля, все чаще стал собираться комитет «Оставь надежду», отвечавший за организацию его похорон. Зная, что его личный секретарь Монтагю Браун принимает активное участие в заседаниях комитета, Уинстон ему скажет:
— Запомни, самое главное, чтобы на моих похоронах было как можно больше военных духовых оркестров! [553]
