Образ Черчилля
Преемник Черчилля на посту премьера Энтони Иден как-то назвал его гениальным шоуменом. Друг Уинстона французский писатель Андре Моруа утверждал: «Черчилль – большой знаток законов психологии. Он умело обыгрывает свою диковинную шляпу, непомерно толстые сигары, галстуки бабочкой и пальцы, раздвинутые буквой «V». Я знал французского посла в Лондоне, который не говорил по-английски, но зато носил галстук в горошек, завязанный пышным бантом, что умиляло англичан и Черчилля, а ему позволяло сохранять свой пост».
Черчилль шутил, что «карикатуристы стали жить за счет моих шляп. Как много их, насколько они странны и нелепы, как часто я их меняю? Некоторые даже утверждали, будто я придаю шляпной палитре некое специальное значение. Все это чушь, идущая от одной-единственной фотографии. Но если распространение подобных слухов помогает досточтимым джентльменам в их тяжкой работе, я ничуть не возражаю. Я даже готов превратить легенду в правду, купив еще одну шляпу».
Фирменным знаком Черчилля стало опаздывать на все важные мероприятия, дабы привлечь к себе дополнительное внимание. Не у Черчилля ли заимствовал эту привычку Владимир Путин? Впрочем, у российского президента она достигла гипертрофированных размеров, поскольку время опоздания порой измеряется часами.
Еще Черчилль придумал фирменный знак победы – «V», указательный и средний пальцы, поднятые вверх, очень быстро ставший международным. Этот знак появился в 1940 году, когда Черчиллю передали, что отряды движения Сопротивления оставляют на стенах в оккупированной Франции, Голландии и Бельгии латинскую букву «V», означающую по-французски – победа (Victoire), а по-нидерландски – свобода (Vrij heid). Потом Би-би-си, обнаружив, что передача V азбукой Морзе точка-точка-точка-тире напоминает мотив Судьбы Пятой симфонии Бетховена – соль, соль, соль, ми-бемоль, и этим фрагментом стала предварять передачу военных новостей.
Сигары для Черчилля тоже были не столько жизненной потребностью, сколько еще одним знаком, делавшим его узнаваемым для широкой публики.
Мифом является утверждение, будто Уинстон был заядлым курильщиком и в день выкуривал от 8 до 15 «гаван». Когда в 1947 году ему удаляли грыжу, он бросил курить за две недели до операции, опасаясь спровоцировать осложнение. А перед выступлением в Фултоне в марте 1946 года Черчилль специально зажег сигару, объяснив сопровождающим: «Публика будет ждать моего фирменного знака, и ее нельзя разочаровать».
Все, что он делал в жизни, Уинстон заставлял работать на свой позитивный имидж, будь то цилиндр, сигары, шутки и остроты, произнесенные речи, написанные мемуары и биографии и нарисованные картины. Вячеслав Молотов на старости лет жаловался внуку: «Хорошо было Черчиллю сидеть в ванне, курить при этом сигару и, держа в руках свои документы, надиктовывать стенографистке толстые мемуары. У меня же нет доступа ни к документам, ни к стенографистке…»
И Черчилль навсегда остался в памяти миллионов как премьер-министр самого сурового для Англии 1940 года, руководившего обороной Британских островов под германскими бомбами. Вот какой портрет Черчилля нарисовал русский писатель-эмигрант Марк Алданов. Он писал о Черчилле: «Ему предписано врачами оставаться возможно больше в лежачем положении. Этот человек, который может считаться чудом энергии и силы воли, физически слаб и непрочен. У него пошаливает сердце и не в слишком хорошем состоянии легкие.
В детстве он много болел; врачи предполагали, что он не выживет. Пятнадцати лет от роду он на уроке фехтования вывихнул руку и до сих пор владеет ею не совсем свободно. Еще тремя годами позднее с ним произошел другой несчастный случай, очень отразившийся у него на почках. Предки Черчилля, как большая часть английских аристократов, учились в Итонской школе. Его туда нельзя было отдать, так как климат Виндзора, где находится эта старинная школа, был признан недостаточно благоприятным для мальчика со столь слабым здоровьем. Все это не мешает ему в 66 лет есть за троих, пить за двоих и работать от четырнадцати до семнадцати часов в сутки… В 11.30 утра начинается заседание Кабинета министров, происходящее в большой продолговатой комнате, занятой в длину столом красного дерева…
После завтрака премьер спит около часа, затем возвращается в кабинет и принимает посетителей. Затем, если необходимо, отправляется в парламент или к королю. Обедает он в своей частной квартире во втором этаже… Вечером, после обеда, в связи с наступлением часа ночных воздушных налетов, Черчилль опять спускается в подвальную комнату и там работает всегда до полуночи, а иногда до трех часов ночи. На письменном столе у него стоят три телефона разных цветов. За работой он напевает единственную песенку, которую знает: «Run, rabbit, run!» – это если Черчилль в хорошем настроении духа.
В хорошем настроении духа он бывает гораздо чаще, чем в дурном. Все знающие его люди говорят о его веселом, оптимистическом характере. Говорит об этом и он сам. Вдобавок он считает себя счастливым человеком. Однажды, лет двадцать тому назад, Черчилль сказал одному своему другу: «Моя жизнь, в общем, очень счастливая и становится все счастливее. 51 многому научился в жизни и продолжаю учиться каждый день»».
