Ознакомительная версия.
Опыт такой стрельбы (с закрытых позиций батареями 45-мм пушек) мы имели еще на Волховском фронте, когда находились в обороне. В тот тяжелый период войны расход снарядов и мин был строго ограничен, не лимитировался только расход снарядов к 45-мм пушкам. Нам удалось неплохо приспособить эти батареи для стрельбы с закрытых позиций. Мы не раз наблюдали, как немцы, попав под обстрел этих пушек, не слыша выстрелов и не понимая существа внезапных разрывов снарядов, в паническом страхе разбегались и прятались, а через некоторое время, мстя нам за потери, огрызались огнем. Ответный их огонь лучше всего свидетельствовал о том беспокойстве, которое причиняла им наша «потешная» артиллерия.
Как ни маломощны были пушки, но мы возлагали на них большие надежды. Имея возможность неограниченно расходовать снаряды, все пушки, выпуская за минуту около 700 снарядов, держали противника под огневым контролем на площади до 5 гектаров.
С 30 декабря части дивизии приступили к регулярной боевой учебе. В основу подготовки была положена десятидневная программа. Главное внимание было обращено на тактическую подготовку. Так как дивизия пополнилась значительным числом бойцов (до трехсот человек, которые прошли только двухмесячную подготовку в запасных полках), учебу пришлось начинать с одиночной подготовки солдата и завершать батальонными учениями с боевой стрельбой. На всех занятиях и учениях ставилась одна тема: «Наступление на полевую оборону с преодолением водной преграды в зимних условиях».
По огневой подготовке занимались изучением материальной части оружия, отстрелом двух упражнений учебных стрельб, метанием ручных и противотанковых гранат.
По инженерной подготовке практически отрабатывались приемы и способы преодоления противопехотных заграждений и реки по неокрепшему льду.
На тактическую подготовку офицерского состава было отведено 40 часов, на подготовку штабов — 20 часов. Занятия проводились в поле и на макете местности[18].
Боевая учеба частей дивизии шла до 12 января. Штабы полков и дивизий немало потрудились, чтобы все, от солдата и до командира части, твердо усвоили свое место и роль в бою. Каждому командиру была показана его задача на местности, а артиллеристам — цели.
В период боевой учебы в ночное время шли работы по подготовке исходного положения для наступления и всего необходимого для боя. Готовились огневые позиции для артиллерии, минометов, орудий прямой наводки, пулеметов и наблюдательные пункты.
Саперы под руководством Н. М. Ваганова, грамотного, ответственного за свое дело инженера и смелого офицера, изготовляли настилы, штурмовые мостики и другие подручные средства.
Связисты начальника связи Сизова, прекрасного специалиста и человека, приводили в порядок телефонные кабели, ремонтировали телефонную и радиоаппаратуру.
Транспортная рота день и ночь подвозила боеприпасы. Словом, работа кипела на всех участках.
С большой благодарностью хочется сказать о начальнике тыла дивизии тов. Угрюмове и его начальнике штаба Л. Н. Хашковском, которые так здорово управлялись со своими делами, что полностью освободили меня от решения тыловых вопросов и беспокойства за снабжение войск всем необходимым.
Чтобы не насторожить противника, мы не проводили поисков и не вели боевой разведки, ограничиваясь круглосуточным наблюдением за ним. Особое внимание уделялось маскировке исходного положения. Комендантская служба поддерживала строжайший порядок на берегу реки и прилегающих к ней районов. Все работы и хождение людей днем запрещалось. Возводимые за ночь позиции тщательно маскировались.
В подготовительный период большую работу по политическому обеспечению провели офицеры политотдела дивизии и частей. Во всех частях проводились партийно-комсомольские активы с задачей мобилизации личного состава на выполнение предстоящих задач. С личным составом были изучены памятка и листовки политического управления фронта. Каждый боец знал задачу своей роты. Было разъяснено значение внезапности и стремительности действий для успеха предстоящего боя. Суворовские требования — «налети… как снег на голову… не давая опомниться; кто испуган, тот побежден вполовину» — приобрели живой смысл для каждого бойца. Дисциплина в войсках была крепкая. Личный состав был полон решимости разгромить врага. Твердая уверенность старших начальников в победе передавалась подчиненным, приобретая огромную силу.
До 10 января наше предложение форсировать Вислу висело в воздухе, но, несмотря на неопределенность положения, подготовка дивизии шла полным ходом. За три дня до начала общего наступления был приказ штаба корпуса, в котором с оговоркой «если лед позволит» 311-й дивизии ставилась задача: «Форсировать по льду реку Висла и реку Пилица, прорвать оборону противника на участке Оз. в 300 м сев.-зап. Пулько… и к исходу дня выйти на рубеж Подгужица, Марынин (иск) отм.125.4»[19]. Мы были больше чем довольны приказом штаба корпуса. Нам разрешалось действовать по нашему же плану и разрешалось, в случае опасности, не лезть на рожон.
В последние дни перед началом операции штабами фронта и армии производились всесторонние проверки готовности частей и соединений первых эшелонов корпусов. Но ни один штаб не проявил интереса к готовности к наступлению 311-й дивизии. Видимо, в штабе армии не обратили внимания на боевой приказ штаба корпуса, так как в период подготовки Висло-Одерской операции, в целях сохранения военной тайны, решения на бой докладывались старшим начальникам по карте и боевые задачи войскам ставились в устной форме. Задачи в письменном виде разрешалось ставить «дивизиям первого эшелона за три дня, дивизиям второго эшелона — за два дня до начала наступления»[20].
Эти боевые документы, по существу, фиксировали пройденный этап работы и в напряженные дни завершающего этапа организации и подготовки прорыва не могли представлять собой интереса. Генерал М. А. Сиязов, как показали последующие события, о своем новом решении командующему армией не докладывал. Военный совет армии, таким образом, до начала прорыва не знал о готовности нашей дивизии к форсированию.
8 января в 19 часов части дивизии выступили из района своего расположения и к 6 часам 9 января сосредоточились в лесу севернее отм. 115.2.[21] К 4 часам 13 января дивизия приняла боевой порядок для наступления. Первый эшелон дивизии, 1069-й полк, имея боевой порядок полка в три эшелона, занял исходное положение для наступления на участке исключительно Самбодзе — Татарческо; 1071-й полк, второй эшелон дивизии, — в районе садов, в полутора километрах южнее Вице-Всходне; 1067-й полк, третий эшелон дивизии, — в лесу, восточнее Воля Целеювска.
Ознакомительная версия.
