Ознакомительная версия.
Единственное, что вызывало опасение, — это состояние ледяного покрова Вислы. Чтобы все досконально проверить, надо было выехать к берегу на северную окраину Татарческо и произвести рекогносцировку реки, местности и противника.
Через несколько часов небольшая группа офицеров уже находилась на берегу Вислы. Чтобы проникнуть в тайны вражеской обороны и узнать поближе капризный характер польской красавицы реки, мы стали наблюдать за противником с высокой дамбы. На противоположном немецком берегу — полный покой, ни одного выстрела. Кое-где по берегу и в глубине обороны едва просматриваются траншеи и хода сообщения. Проволочных препятствий и других инженерных сооружений мы не увидели. Река, ширина которой в этом месте 400–500 м, покрыта ровным льдом, только на середине серебряным жгутом поблескивает узкая полоска полыньи. Досадно! Успокаивает то, что в запасе более десяти суток, и есть надежда, что она еще успеет затянуться льдом. Для повышения устойчивости льда надо будет изготовить легкие деревянные настилы. Вдоль всего нашего берега проходит мощная дамба, которая позволит скрытно от наблюдения и огня противника провести все подготовительные мероприятия и скрыть огневые средства.
После проведения рекогносцировки возможность форсирования Вислы и нанесения внезапного удара казались бесспорными. Не пугал нас и неокрепший лед: дивизия уже имела опыт форсирования рек в различных условиях времени года и обстановки. Все, кто принимал участие в разведке местности, командиры частей и начальники служб, горячо поддержали эту идею и заметно оживились. Никто не сомневался в успехе.
Мы представляли себе, как под покровом ночи части дивизии выйдут на тот берег и словно из-под земли вырастет сказочная рать прямо перед носом растерявшегося противника.
Мы чувствовали необыкновенный прилив сил и желание во что бы то ни стало претворить этот замысел в жизнь.
— «Ничто великое в мире не совершается без страсти», — процитировал Гегеля кто-то из офицеров штаба. В нашем случае и энергия, и страсть, и боевой энтузиазм били через край. Теперь нужно было, не откладывая в долгий ящик, принять решение, доложить командиру корпуса и заручиться его поддержкой.
Командир корпуса генерал М. А. Сиязов был на плацдарме, на своем наблюдательном пункте. Я подробно доложил ему о результатах рекогносцировки и о своем решении в час общей атаки одновременно с передовыми батальонами дивизий первых эшелонов начать форсирование Вислы и просил его разрешения на подготовку дивизии к форсированию рек. Командир корпуса одобрил нашу инициативу, поскольку внезапный фланговый удар по слабому месту противника намного облегчал корпусу выполнение своей задачи.
— Хорошо, сегодня же доложу командующему армией и буду просить утвердить это решение, — сказал Сиязов.
На следующий день я снова был у командира корпуса. Сиязов встретил меня как всегда приветливо и сообщил, что командующий разрешил форсировать Вислу только ротой или в крайнем случае батальоном, но не более, с задачей овладеть опорным пунктом Пулько. О том, чтобы форсировать реку всей дивизией, не могло быть и речи. «Что это командир дивизии задумал утопить дивизию в Висле?» — такой была реакция командующего армией на доклад Сиязова.
Это было половинчатое решение, которое меня никак не устраивало. Я попросил командира корпуса разрешить мне попутно с подготовкой батальона готовить к форсированию всю дивизию. Генерал Сиязов молча обдумал мою просьбу, затем встал, прошелся по блиндажу и, наконец, сказал:
— Что ж, готовь, я не возражаю. Там видно будет…
В состав 61-й армии 311-я дивизия вошла непосредственно перед отправкой ее из Прибалтики в Польшу. Не зная боевых качеств дивизии, командующий не мог рисковать целым соединением. К тому же в районе понтонных мостов, по которым он почти ежедневно перебирался на плацдарм, полынья Вислы, как нигде, была широка. Это обстоятельство, возможно, заставило его усомниться в возможности форсирования еще не замерзшей реки.
Я же был уверен в правильности своего решения форсировать Вислу, чтобы выйти своевременно прямо на правый фланг армии, защищая ее от контрудара противника, а не переходить по мостам в обход, делая крюк в двадцать с лишним километров. Я решил лично обратиться к командующему армией.
Белов разъезжал по дивизиям, и найти его было трудно. Только во второй половине дня мне удалось обратиться к нему со своей просьбой. В ответ я получил то же, что и Сиязов:
— Что, вы дивизию задумали убить? Посмотрите, фарватер реки не замерз, а лед толщиной с картон.
Как я ни убеждал его, что ни один боец не утонет, что все будет сделано как нужно, с большой для нас выгодой, все было напрасно. На все мои аргументы в пользу нашего решения он отвечал отказом:
— Делайте так, как вам было приказано.
Было ясно, что убедить его в своей правоте мне не удастся. Несолоно хлебавши я уехал к себе на КП дивизии.
Время шло. Нельзя было тянуть с подготовкой дивизии к началу общего наступления фронта. На следующее утро, 30 декабря, обсудив еще раз с начальником штаба полковником Новиковым и начальником инженерной службы Вагановым все «за» и «против», было принято окончательное решение готовить дивизию к форсированию Вислы.
По существу, наше решение полностью отвечало духу приказа командующего армией, более того, мы нашли наилучший вариант его воплощения в жизнь. Да, наше решение было смелым, рискованным, но не безрассудным. Мы постоянно вели наблюдения за режимом реки, вплоть до промера толщины льда. В случае неблагоприятных условий можно было отказаться от своего плана и выполнять задачу, как того требовало высокое начальство.
Дивизия находилась в третьем эшелоне и не имела средств усиления. Поэтому в первую очередь надо было позаботиться о создании огневого кулака, который обеспечил бы частям дивизии прорыв обороны противника хотя бы на узком участке фронта.
Нам повезло, что на фронтовом артскладе оказалось большое количество 45-мм пушек. Они потеряли значение как противотанковые средства, но вполне годились для подавления и уничтожения живой силы: «На безрыбье и рак рыба». Через трое суток в дивизии насчитывалось около полусотни этих пушек с тремя боекомплектами снарядов.
Оборону противника мы могли бы прорвать, рассчитывая только на свои силы. Для того чтобы надежно подавить неприятеля огнем и успеть подготовить к началу общей атаки необходимое количество деревянных настилов, штурмовых мостиков, лестниц, т. е. всех необходимых подручных средств для повышения проходимости льда, решено было ограничить участок прорыва одним километром. Да и западный берег Вислы, который нам предстояло преодолеть, был крут и обрывист.
Ознакомительная версия.
