убрать Александра Ивановича с дороги, да видать не судьба. Пять длительных зарубежных командировок. Десять лет работы в кризисных районах планеты, там, где шла война. А он, к счастью, жив, здоров и, как говорили прежде, «готов к труду и обороне».
Что ж получается, полковнику Ерохину все нипочем, и он этакий супершпион? Признаюсь сразу, таких слов Александру Ивановичу я не говорил, и подобных вопросов не задавал. Человек он скромный и порядочный, и с такой оценкой вряд ли бы согласился. Однако все, что я коротко поведал о нем, сущая правда.
Но тогда кто же он, Александр Иванович Ерохин? В меру своих сил и способностей я расскажу об этом интересном человеке. Насколько это возможно, разумеется. А вы уж судите сами.
Роду-племени Ерохин рабоче-крестьянского. Его отец Иван Родионович и мама Евдокия Романовна всю жизнь честно трудились, чтобы поднять троих детей — двоих сыновей и дочь.
Отец, фронтовой водитель, прошел всю войну, что называется, от звонка до звонка. На своей машине на передовую возил боеприпасы, а с передовой забирал раненых лошадей. В тылу их потом выхаживали и ставили в строй. Бойцы любили своих коней, берегли и, зачастую, погрузив в кузов машины, просили: «Ты уж, Родионыч, довези лошадок до лазарета, постарайся». И Родионыч старался.
Сашка в семье был младшим. Брат и сестра родились до войны, а он появился на свет в 1949 году. «Поскребыш», как говорили тогда.
После восьмого класса с друзьями по школе Александр сговорился махнуть в мореходку. Так бы оно и вышло, да отец неожиданно запротестовал. И тогда, недолго печалясь, они уехали в Казань, поступать в суворовское военное училище. Один из дружков не прошел медицинскую комиссию, другой завалил экзамен, Сашка тоже не блистал знаниями, но сдал все предметы, и его зачислили. Впервые на экзаменах почувствовал: это не их средняя школа. Требования высокие.
Первые же месяцы в суворовском дали о себе знать. Казарма, жесткая дисциплина, учебная нагрузка. И, откровенно говоря, Сашка растерялся. Написал письмо домой, жаловался на тяготы и просил отца забрать его домой. Отец не откликнулся, а вот мама приехала. Поселилась в гостинице и каждый день встречалась с сыном… Она смогла найти слова, чтобы поддержать своего пятнадцатилетнего «поскребыша», заставить поверить в себя.
Евдокия Романовна уехала через неделю, а вскоре от Александра стали приходить совсем иные весточки, не слезные и жалостливые, а деловые и спокойные. Нет, он не скрывал трудностей, признавался, как тяжело дается ему, например, химия. Но чтобы освоить ее, записался в химический кружок, и теперь ему все больше нравится предмет, который Александр не жаловал в родной школе.
Читать он любил еще до суворовского училища, но теперь этого оказалось мало. Как разобраться в литературном произведении, осмыслить его, изложить суть устно и на бумаге. У них был прекрасный преподаватель литературы майор Олесь. Он сам писал стихи, являлся членом Союза писателей, вел литературную студию. Ерохин попросился в студию, его приняли.
На втором, а тем более на третьем курсе, в родительский дом все чаще стали приходить письма, в которых Сашка признавался, что ему нравится английский язык и он много времени проводит в лингафонном кабинете. И это действительно было так. К выпуску из училища Ерохин почувствовал настоящий «вкус» к иностранному языку. Он даже поделился с ротным командиром своим желанием и дальше продолжать освоение языка.
Офицер, выслушав своего воспитанника, озадаченно сказал:
— Знаешь, Александр, в Военный институт иностранных языков нам вряд ли получится тебя направить. Сам понимаешь… А вот на разведфакультет в Киевское общевойсковое вполне. Там язык изучают крепко.
Так оно и случилось. В 1967 году суворовец Ерохин стал курсантом. Учился он хорошо, английский язык совершенствовал, а перед выпуском к ним приехали два полковника. Как позже узнал Александр, один из них был из отдела кадров, другой из оперативного управления ГРУ. Они отбирали ребят в спецназовские бригады, в подразделения радиотехнической разведки. но нескольким выпускникам было приказано явиться непосредственно в центральный офис Главного разведуправления в Москве. Среди них оказался и лейтенант Ерохин.
После бесед в нескольких кабинетах Александру сказали: будешь готовится к командировке за рубеж. Он был приятно удивлен, поскольку слышал, якобы за границу посылают только женатых. Выходит, для него сделали исключение. Однако на всякий случай решил уточнить.
— Как не женат? — удивились кадровики и, перелистав его личное дело, доподлинно убедились в собственном просчете.
— Ладно, — сказали они. — Найдем вам место и дело, а там жизнь покажет.
Год Ерохин отслужил в одной из частей в Подмосковье, а потом его направили на центральные курсы усовершенствования офицеров разведки. Ко времени окончания курсов Александр женился.
— Вот теперь совсем другое дело, — признались в отделе кадров, — собирайтесь в Германию во Франкфурт-на-Майне. Вы назначены переводчиком в советскую миссию связи при главкоме сухопутных войск США в Европе.
«Когда мы были молодыми…»
Итак, Франкфурт-на-Майне. На окраине этого крупнейшего города Германии и разместилась советская миссия связи при главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе.
Небольшая территория, обнесенная забором. Несколько коттеджей, где жили офицеры миссии с семьями, административное здание, гараж на несколько автомобилей. Вот, пожалуй, и все. Дети только дошкольного возраста, поскольку учиться негде. До советского посольства далеко, на машине без малого шесть часов, даже по прекрасным немецким автобанам.
Почему миссию связи расквартировали именно здесь, история об этом умалчивает. Скорее всего, потому, что штаб сухопутных войск США размещался в Гейдельберге, всего в 100 км. Сравнительно недалеко, но и не рядом, чтобы не мозолили глаза.
С тех пор как начальник штаба советских оккупационных войск в Германии генерал-полковник Малинин и заместитель главнокомандующего группой американских войск в Европе генерал-лейтенант Хюбнер подписали соглашение о создании военных миссий связи, прошло более четверти века. Главными задачами миссий являлось поддержание постоянной связи между соответствующими военачальниками и штабами, представление своих командований в группировках союзнических войск. Офицеры миссий должны были первыми приступать к разрешению спорных вопросов и проблем, возникающих между союзниками.
Поначалу так оно и было. Однако холодная война, создание НАТО внесли свои серьезные изменения в деятельность миссий связи. Стало заметно повышаться внимание к войскам недавних союзников. В докладах командованию значительно вырос удельный вес разведывательной информации. Военные миссии превращались в разведывательные центры.
Официально они не имели права этим заниматься. Но жизнь, обстановка диктовали свои правила.
Лейтенант Ерохин приехал в миссию на должность переводчика. Разумеется, он занимался переводами. Но чаще всего делал это, когда одевал наушники, включал аппаратуру радиоперехвата и слушал эфир. Нередко его перехваты доходили до ушей самого высокого начальства в штабе Группы советских войск в Германии. И тогда его вызывали в Вюнсдорф. Так
