«Я знаю все причины, по которым Вы хотите уйти на покой. Я желаю Вам быть здоровым даже больше, чем Вы сами этого хотите… Благодаря Господу все идет хорошо с тех пор, как Вы здесь. Я питаю к Вам полное доверие, и у меня никогда не было никого, кто служил бы мне на благо так, как это делаете Вы. Это побуждает меня просить Вас не уходить в отставку, ибо в этом случае дела мои пошли бы плохо… Не обращайте никакого внимания на то, что о Вас говорят. Я разоблачу любую клевету на Вас и заставлю любого считаться с Вами. Будьте уверены, я не изменю своего мнения. Кто бы ни выступил против Вас, вы можете рассчитывать на меня».
Любопытно, что Людовик XIII написал это письмо собственноручно, что лучше всего прочего свидетельствовало о его искреннем и полном доверии к кардиналу.
Это особенно важно отметить в связи с тем, что в исторической литературе бытует мнение, будто кардинал постоянно тиранил слабовольного короля, который в глубине души ненавидел своего притеснителя.
Узнав о заговоре, король хотел немедленно расправиться с графом де Шале, а также отдать под суд королеву и своего младшего брата. Однако хитрый кардинал позволил себе поиграть с заговорщиками в кошки-мышки, установив за каждым постоянное наблюдение. Это и понятно: он хотел выявить тех участников заговора, которые ему еще не были известны. Убедившись, что таковых нет, Ришелье 8 июля 1626 года приказал арестовать графа де Шале.
В этот день наивный граф де Шале, далекий от мысли, что опутан сетью агентов кардинала, имел свидания с Анной Австрийской и Гастоном, а также довольно долго оставался у мадам де Шеврёз.
Узнав об аресте графа, все придворные страшно испугались, ибо началось следствие по этому делу, а далеко не у всех совесть была чиста. Королева совсем пала духом. Только мадам де Шеврёз сохранила присутствие духа и принялась деятельно искать варианты освобождения заключенного. Союзников в этом ей найти не удалось… Тогда она вызвала на помощь мать графа де Шале.
Следствие тем временем не спеша катилось к неотвратимому финалу. Граф де Шале признавал все, кроме запланированных убийства короля и женитьбы Гастона на Анне Австрийской, которая была на восемь лет старше него.
Если бы дело было только в одном де Шале, то предъявленных доказательств вполне хватило бы для его казни, но тут были замешаны королева и младший брат короля. И как бы ни был доверчив король, какие бы чувства он ни испытывал к своей жене и брату, но даже ему требовались более веские доказательства их вины.
Все эти события очень беспокоили короля, что пагубно сказывалось на его здоровье. Видя это, кардинал решил приступить к более активным действиям. Однажды вечером он вошел в камеру к де Шале и в течение получаса оставался там с ним наедине. Выйдя из тюрьмы, он направился прямо к королю и, несмотря на поздний час, потребовал, чтобы король его принял. Войдя к королю, он подал ему лист с полными и подробными признаниями графа.
На этот раз де Шале признался не только в том, что он в действительности совершил, но он также обвинял королеву и «Месье». После прочтения документа, содержащего столь ужасную информацию, король назвал кардинала своим лучшим и единственным другом.
Утром следующего дня весь двор уже знал о приводящих в ужас признаниях де Шале. Гастон тут же явился к королю и попросил у него позволения отправиться в морское путешествие: он надеялся укрыться в Ла-Рошели. Король любезно его принял, сказал, что не видит никаких препятствий к такому путешествию, но окончательно этот вопрос надо согласовать с кардиналом. Однако у кардинала беседа о морском путешествии быстро стихла, ибо кардинал показал «Месье» письмо с полным признанием де Шале. Гастон прочел документ, побледнел и полностью капитулировал. Он даже согласился жениться на Марии де Бурбон, герцогине де Монпансье, которая была старше его на целых три года, зато в обмен он получил личную свободу и увеличение своих земель. Гастон также настаивал на помиловании де Шале, но кардинал заявил, что граф будет осужден. Однако он намекнул, что король может его помиловать. Позднее Гастон утверждал, что кардинал конкретно обещал ему, что сохранит жизнь несчастного, а кардинал категорически это отрицал.
Маршал д’Орнано был арестован и препровожден в тюрьму Венсеннского замка (в ней он и умер в тот же год). Герцог де Вандомм, сын Генриха IV, был арестован и посажен в тюрьму замка Амбуаз. Что касается герцогини де Шеврёз, то ей было предписано отправиться в ссылку в провинцию Пуату, неблагоприятный климат которой хорошо был известен кардиналу по личным ощущениям, но она предпочла скрыться в Лотарингии.
Так или иначе пострадали все. Один лишь Гастон отделался тем, что вынужден был жениться на Марии де Бурбон. Их обвенчали 5 августа 1626 года. Церковную службу в кафедральном соборе Нанта вел сам кардинал де Ришелье. Этим браком король и его первый министр надеялись умерить претензии безнравственного Гастона, мечтавшего о троне. В ознаменование этого события король объявил о передаче Гастону герцогства Орлеанского. Отныне брат короля стал герцогом Орлеанским. Правда, женат он был меньше года (навязанная ему супруга умерла при родах).
После этого суд продолжил свои прерванные на время свадьбы заседания. Тщетно мать графа де Шале добивалась аудиенции у короля. Король только пообещал ей, что смягчит казнь осужденного, которого по тогдашним правилам должны были расчленить, выставить части его тела на всеобщее обозрение, отобрать все имущество и лишить всех потомков дворянского звания.
Граф тем временем отказался от всех своих показаний, утверждая, что он сделал их кардиналу при условии дарования ему жизни. Потом он потребовал очной ставки с графом де Лувиньи, во время которой последний отказался от большей части своих показаний, но все было бесполезно, так как решение о казни де Шале было уже принято на самом высоком уровне.
Перед казнью матери де Шале разрешили свидание с сыном. Граф начал плакать, но, увидев твердость матери, успокоился и сказал: — Я готов.
Казнь графа де Шале, имевшая место 19 августа в Нанте, была ужаснейшим зрелищем. Настоящий палач по какой-то причине не явился (говорят, что его подпоили друзья графа, пытавшиеся его спасти, и он не сумел добраться до Нанта к назначенному дню), и его заменил некий сапожник, приговоренный к повешению, которому была обещана жизнь, если он отрубит голову де Шале. Неопытный и до смерти испуганный висельник, согласившийся ценой чужой жизни выкупить свою собственную, не сумел прикончить свою жертву не только с первого удара, но и с десятого.
