Ознакомительная версия.
В конце мая начались операции с указанными выше целями. Сначала были взяты позиции у дер. Кюмьер на левом берегу. В первые дни июня, после долгой и, даже для боевой обстановки в районе Мааса, исключительно горячей борьбы, пал в руки наших храбрых войск форт Во с окрестными верками. 23 июня были штурмованы деревня Флери, превращенная в горный замок, и форт Тиомон. Были совершены блестящие дела. Вновь повелись бешеные, но тщетные контратаки, за которые противнику дорого пришлось заплатить. По отбитии их имелось в виду в ближайшие недели продолжать подготовительные работы против верков внутренней фортовой линии Сувиль – Ла-Лофе. При этом можно было рассчитывать овладеть охватывающими позициями, занятие которых должно было, с одной стороны, сделать для французов адом центральную крепость с ее окрестностями, с другой – еще существеннее понизить немецкие потери.
Но прежде чем входить в изложение дальнейшего хода дел, необходимо посвятить внимание событиям, которые между тем имели место на других театрах.
Отвлекающее наступление на востоке в марте 1916 года
Относительно полного отсутствия отвлекающих операций у наших врагов на Западном театре в первые недели Маасских операций сначала не имелось никаких объяснений, но позднее расход французских сил в районе Вердена разрешил эту загадку. До 17 марта французы должны были ввести здесь в дело, по крайней мере, двадцать семь свежих или заново пополненных пехотных дивизий, к 21 апреля – тридцать восемь; до 8 мая – пятьдесят одну и к средине июня – значительно более семидесяти. После этого для решительных предприятий в других пунктах фронта до восстановления разбитых частей у них не оставалось никаких средств. С немецкой стороны пришлось ввести в дело едва ли даже половину указанного числа единиц. Это сравнение также укрепило немецкое верховное командование в убеждении, что его намерения при помощи Маасской операции могут быть осуществлены.
Еще неожиданнее, чем отсутствие отвлекающих операций на западе, явилось начало таковой операции – и в очень большом размере – в северной части Восточного фронта во вторую половину марта.
Здесь, с прекращением боев перед Двинском в ноябре 1915 г., в общем было спокойно. Но 18 марта русские на участке озеро Дрисвяты – Поставы и по обеим сторонам озера Нарочь, повели атаку очень большими силами и при большом расходе снарядов. В ближайшие дни они продолжали свои попытки в многочисленных пунктах почти всего фронта до пункта южнее Риги. Атаки продолжались с исключительным упорством до начала апреля, но их можно было скорее назвать кровавыми жертвоприношениями, чем атаками. Колонны плохо обученных людей, наступавшие в неповоротливых густых порядках и предводительствуемые столь же необученными офицерами, терпели страшный урон. Успехов они совершенно не имели, исключая местного случайного вторжения южнее Нарочи, но и этот успех без труда был ликвидирован контратакой. Для усиления атакованного фронта понадобилась только одна-единственная дивизия из общего резерва, которая была подвезена из Барановичей, южнее Немана, где она стояла. Даже и она не была испрошена штабом фронта, а предложена верховным командованием.
Не было никакого сомнения, что атаки со стороны русских были предприняты только под нажимом их западных союзников и для их поддержки. Никакой ответственный начальник, не находящийся под внешним принуждением, не мог бы столь малоценные (geringwertige) войска повести против столь прочно оборудованных позиций, какими располагали немцы. Если бы даже были достигнуты первоначальные успехи, их нельзя было использовать при состоянии дорог в это время года. Общее впечатление от хода боев было таково, что оно подтверждало вывод верховного командования осенью 1915 года о надломе русской боевой мощи.[197] Факт не устранялся тем обстоятельством, что атаки велись с обычным у русских презрением к смерти отдельного бойца. Оно одно не в силах добиться преимуществ против современного оружия в руках надежных людей. После этих опытов нужно было предполагать наступление каких-то совершенно исключительных обстоятельств, чтобы можно было еще верить в какие-либо громовые успехи противника на Восточном фронте. К такому выводу имелись тем большие основания, что русские с далеко более, чем двумя третями их общих сил, свыше 1,5 миллиона, стояли пред 600 000 человек Германского фронта к северу от Припяти, и не было заметно каких-либо признаков передвижений на юг против фронта наших союзников.
Австро-венгерское наступление о Тироле в мае 1916 года
К несчастью, однако, такие неожиданные обстоятельства были налицо. Австро-венгерское главное командование, несмотря на предупреждения, какие ему делались, крепко держались своей мысли о наступлении с Тирольского фронта на юго-восток. Оно не решилось отказаться от внешне столь увлекательной возможности рассчитаться с итальянцами. Особую соблазнительность представляла при этом перспектива работать собственными силами без немецкого совета, который воспринимался как опека.
Когда начальник Генерального штаба по слухам узнал о плане, ему официально не сообщенном, он попытался путем требования присылки самой тяжелой австро-венгерской артиллерии для операции в районе Мааса отклонить австро-венгерское главное командование от его предприятия. Эта тяжелая артиллерия для позиционной войны в Галиции и Италии имела небольшое значение, но для тирольского наступления она была необходима. Однако австро-венгерское командование не пошло на такую отдачу, а поднять вопрос в другой форме казалось неподходящим. Да, в конце концов, это было чисто делом Австро-Венгрии, как она распорядится собственными силами на фронте, который занимала она одна. Союзнику не один раз и решительно говорилось, что ни при каком из его многочисленных проектов обеспеченность Восточного фронта не должна пострадать ни в каком смысле. Поэтому эту-то необходимость, важную для него прежде всех других, он не мог легко потерять из виду. Сверх того можно было надеяться, что такие передвижения войск с одного театра на другой, которые были бы способны нарушать равновесие сил, не должны были ускользнуть от многочисленных германских органов связи, бывших в лагере союзника, и своевременно будут сообщены. В обоих этих ожиданиях начальник Генерального штаба ошибся.
14 мая австро-венгерское главное командование сообщило, что оно, если только позволит погода, имеет в виду повести наступление на Тирольском фронте от Эча до долины Сугано.
В ближайшие дни последовала атака, для которой войска из-за снега уже больше шести недель находились в состоянии ожидания. Вначале они быстро двинулись вперед, хотя им приходилось преодолевать величайшие местные затруднения, а затем и ряд сильных еще в мирное время построенных укреплений. Итальянцы не могли противостоять огню тяжелой артиллерии и сильным ударам собранного здесь цвета австро-венгерских вооруженных сил, пока они оставались еще свежими. В конце мая центр наступления достиг районов Азиаго и Арсиеро. Фланги, конечно, повисли далеко позади. Правый находился на высоте Мори в долине Эча, то есть, по существу, совершенно не продвинулся вперед, а левый, приблизительно, на высоте Стригно в долине Бренты. Атакующие части, слишком слабые для ширины ударного фронта, были теперь истощены. Артиллерии было трудно следовать за ними. Уже 27 мая австро-венгерское Главное командование вынуждено было просить о снятии одной дивизии 12-го австрийского корпуса, бывшего на фронте принца Леопольда, для Итальянского фронта. Так как этот корпус пополнялся исключительно румынами, почему против итальянцев едва ли был применим, и, сверх того осенью 1915 г. показал себя недостаточно надежным, то просьба позволяла сделать роковое заключение о том, в каком тяжелом положении уже стояло дело на фронте боевых операций.
Ознакомительная версия.
