Ознакомительная версия.
14 мая австро-венгерское главное командование сообщило, что оно, если только позволит погода, имеет в виду повести наступление на Тирольском фронте от Эча до долины Сугано.
В ближайшие дни последовала атака, для которой войска из-за снега уже больше шести недель находились в состоянии ожидания. Вначале они быстро двинулись вперед, хотя им приходилось преодолевать величайшие местные затруднения, а затем и ряд сильных еще в мирное время построенных укреплений. Итальянцы не могли противостоять огню тяжелой артиллерии и сильным ударам собранного здесь цвета австро-венгерских вооруженных сил, пока они оставались еще свежими. В конце мая центр наступления достиг районов Азиаго и Арсиеро. Фланги, конечно, повисли далеко позади. Правый находился на высоте Мори в долине Эча, то есть, по существу, совершенно не продвинулся вперед, а левый, приблизительно, на высоте Стригно в долине Бренты. Атакующие части, слишком слабые для ширины ударного фронта, были теперь истощены. Артиллерии было трудно следовать за ними. Уже 27 мая австро-венгерское Главное командование вынуждено было просить о снятии одной дивизии 12-го австрийского корпуса, бывшего на фронте принца Леопольда, для Итальянского фронта. Так как этот корпус пополнялся исключительно румынами, почему против итальянцев едва ли был применим, и, сверх того осенью 1915 г. показал себя недостаточно надежным, то просьба позволяла сделать роковое заключение о том, в каком тяжелом положении уже стояло дело на фронте боевых операций.
А между тем начались итальянские контратаки. Ведомые превосходными силами, которые частью были взяты из итальянской резервной армии от Виченцы, частью прибыли с Изонцо, они привели наступление к полной остановке. В первых днях июня стало ясно, – еще до того, как началось оживление на южной половине Восточного фронта, – что нельзя было ни продолжать дальнейшее наступление, ни держаться на позиции, выдвинутой клином вперед, ни, наконец, использовать ослабление итальянского фронта на Изонцо, которое наступило здесь по выделении частей на Тирольский фронт. В последнем отношении у австро-венгерского верховного командования возникли даже сомнения, удастся ли удержать собственные позиции на Изонцо, также ослабленные в пользу Тирольской операции свыше всякой меры, если неприятель поведет против них атаку. Но прежде чем из этого неутешительного положения могли быть сделаны нужные выводы, 4 июня в Галиции как гром из ясного неба разразилась беда.
Наступление Брусилова в июне 1916 года
Со времени неудачных наступлений в Литве и Курляндии фронт русских оставался в неукоснительном покое. До начала июня, насколько можно было судить по вполне точным сведениям, которыми располагали главные квартиры Центральных держав, ни одного батальона или батареи не было перевезено с фронта к северу от Припяти на австро-венгерские участки южнее Полесья. И действительно, каких-либо передвижений, достойных упоминания по их размерам, произведено не было. Поэтому можно было прочно рассчитывать, что наши союзники по-прежнему имеют пред собою противника, превосходящего их в самых ничтожных размерах. Более поздние расчеты должны были обнаружить на стороне русских перевес в небольшое количество дивизий. Как бы то ни было, но ни в коем случае не было оснований хотя сколько-нибудь сомневаться в том, что фронт окажется на высоте всякой наступательной попытки со стороны врага, стоявшего в это время напротив. Такой взгляд с большой решительностью высказал штаб группы армий Линзингена, командовавшего северным участком Австро-венгерского фронта. Подобные же убеждения, и притом в сильных выражениях, относительно положения дел высказывал генерал Конрад фон Гётцендорф в беседе, которую он имел в Берлине 23 мая с начальником Генерального штаба.[198] Он полагал, что в Галиции русское наступление с шансами на успех могло бы быть предпринято не ранее четырех – шести недель, после того, как нам стала бы известна его неизбежность Такое время было бы нужно, по крайней мере, для перегруппировки русских сил, что являлось предварительным условием для производства наступления. В несколько тревожном противоречил с этим важным заявлением стояла та выразительность, с которой при этом же случае потребовано было уверение о своевременной немецкой поддержке с севера от Припяти для Австро-венгерского фронта в случае необходимости. Согласие охотно было дано, но с оговоркой, что это последует в том случае, если будут иметь место какие-либо передвижения русских сил с севера на юг. Но прежде чем, однако, обнаружились какие-либо признаки подобных передвижений, не говоря уже о соответствующих донесениях, 5 июня со стороны союзников последовал в немецкую Главную квартиру настоятельнейший зов о помощи.
Русские под начальством Брусилова накануне этого дня атаковали почти на всем фронте от излучины Стыри у Колки, ниже Луцка до румынской границы. После относительно короткой артиллерийской подготовки они поднялись в своих окопах и просто пошли вперед. Лишь в немногих местах они взяли на себя труд создавать ударные группы, сосредоточивая резервы. Дело шло совсем не об атаке в собственном смысле слова, но об усиленной разведке, которая должна была демонстрировать пред стесненными итальянцами участие в общем деле их союзников. Для главного же удара Антанты, как стало позже известно, по указаниям верховного командования Антанты, вступившего в должность за несколько недель до этого, имелось в виду на востоке и западе 1 июля.
Применение брусиловского способа разведки было, естественно, возможно только при условии, что генерал имел определенные поводы слишком ничтожно расценивать способность к сопротивлению своего врага. В этом он не ошибся. Наступление как на Волыни, так и в Буковине имело огромные результаты. К востоку от Луцка Австро-венгерский фронт был прорван беспрепятственно, и не более как в два дня образовался зияющий провал в добрых 50 километров шириной. Части 4-й австро-венгерской армии, которые до сих пор там стояли, исчезли до жалких остатков.
Несущественно лучше обстояло дело, после короткого колебания, с 7-й австро-венгерской армией в Буковине. Она хлынула назад на всем фронте; первое время нельзя было и предвидеть, когда и где удастся ее остановить. Наоборот, удерживали свои позиции Южная армия на Стрыпе и к северу от нее 2-я австро-венгерская армия к западу от Тарнополя и восточнее Брод, а также на Икве 1-я австро-венгерская армия, кроме ее левого фланга, который увлечен был разгромом 4-й австро-венгерской армии. Все имевшиеся в распоряжении резервы сохранившихся участков, а, особенно, германской Южной армии и группы армий Линзингена, были немедленно брошены на угрожаемые пункты. И однако, когда 7 июня стали известны потери союзников людьми и материалом, а также ближайшие данные о поведении частей в боях, нельзя было уже сомневаться в том, что без сильной немецкой поддержки в близком будущем всему фронту в Галиции грозит полный разгром.
Ознакомительная версия.
