Ознакомительная версия.
Это был заместитель начальника милиции Ленинского района города Баку Мамед-Али Мелим. Забегая вперед, хочу сказать, что подобного рода мусоров я в своей жизни встречал всего несколько раз. Это был особый сорт легавых, к сожалению таких сейчас уже нет.
Да и среди своих сородичей этот человек, видно, был отмечен по праву, ибо приставка «Мелим» в переводе с азербайджанского означает «учитель» и как бы присваивается тем людям, кто особенно уважаем среди народа.
Справа от входа располагались большой кожаный диван и маленький столик для чая, слева вдоль стен стояло множество стульев. Но самым для меня примечательным, хоть я и здорово кумарил, явилось то, что нигде не было ее — той привычной, обрыдлой, противной чахоточной рожи Дзержинского на портретах, которые являлись непременным атрибутом всех кабинетов подобного рода учреждений.
Я еще подумал тогда, окинув беглым взглядом этот шикарный, с точки зрения любого мусора, кабинет, что либо не нашлось сносно написанного портрета Железного Феликса, либо хозяин кабинета просто игнорирует это всеобщее раболепство, будучи влиятельным, а главное — порядочным человеком. К счастью, именно второй вариант и оказался верным.
— Ни о каком допросе не может быть и речи, — тут же сказал я начальнику, — пусть меня хоть убивают, я кумарю, и все тут.
Но это мое выступление, как ни странно, для него не было неожиданным.
— Ну что ж, — ответил он мне, даже не задумываясь и не удивляясь моей наглости, — если хочешь раскумариться, то грузись и, пожалуйста, — будет тебе белка, будет и свисток.
— За что грузиться? — спросил я его довольно-таки резко.
— За хаты.
Ответ был лаконичным, тут я на несколько минут призадумался. Иными словами, мне предлагалось взять на себя квартирную кражу, одну или несколько, это уж как договоришься.
Подобная практика, которая применялась, да и сейчас применяется, уголовным розыском при раскрытии преступлений, осуществлялась по всей стране, я слишком хорошо знал это, поэтому удивляться мне тут было нечему. Да и долго думать не было особой надобности: я прекрасно понимал, что так или иначе мусора меня загрузят по полной…
Я догадывался, что за вопрос сейчас мучает легавого: кто перед ним — залетный наркоша-гастролер или матерый крадун?
На длинном столе, который примыкал к середине основного, за которым восседал мент, лежали раскрытыми наши с Лимпусом паспорта, мой «дипломат», в котором находилось десять колод карт, заточенных и заправленных мною ранее и закоцанных по мастям и по росту, под «очко» и под «буру»; дорожный футляр со шприцем и множеством игл, несколько пачек дорогих импортных сигарет, которые тогда не так-то легко было приобрести, и еще масса самых разных мелких вещей, необходимых в дороге.
Ни к чему не прикасаясь, мусор внимательно изучал содержимое «дипломата», искоса поглядывая на меня, а затем как бы неожиданно спросил:
— Ну что, каков твой ответ?
— Я согласен, — ответил я, теперь уже не задумываясь, — но с одним условием.
— Каким? — спросил он.
— Отпусти моего соседа, он мужик по жизни, работяга, — кирпичи делает в кишлаках и вообще далек от преступного мира, — начал я причитать. — Собирался, бедолага, со мной по дороге добраться до Средней Азии, и вот как все получилось…
— Ладно, сейчас посмотрим на твоего соседа, — сказал он мне и по телефону приказал дежурному привести Лимпуса.
У нас, как у разведчиков, на всякий случай было всегда наготове по нескольку легенд, так что в подобных ситуациях никто из нас не боялся, что друг брякнет мимо кассы, и я был спокоен.
Пока молодой и симпатичный, как девушка, мусорок ходил за Лимпусом, Мамед-Али Мелим позвонил кому-то и сказал по-азербайджански, чтобы принесли лекарство, при этом несколько раз резко бросал острый, как кинжал, взгляд в мою сторону, проверяя, знаю ли я их язык, но я, как обычно, был невозмутим. Этот урок я уже проходил и к тому же слишком давно.
Привели Лимпуса, я поразился его спокойствию и невозмутимости. Ведь я еще не знал, что этот мазохист сожрал ампулы с морфием вместе со стеклом и теперь не кумарил. Видно, и легавый со знанием дела оценил его спокойный, не имеющий ничего общего с кумаром вид, но все же решил сделать ему маленькую фраерскую ломку.
Молодая медсестра, видно из соседней больницы, прямо на подносе принесла лекарство и поставила на стол. По всему было видно, что этот прием у них был отработан основательно. Морфий, по нескольку кубов в каждом шприце, лежавших в маленьком стабилизаторе на стерильной марлечке, как и положено у медиков. Рядом лежал маленький тампон из ваты, заранее пропитанный спиртом.
Я спокойно подошел и сел на диван, как будто находился на одной из наших воровских «малин», невозмутимо слил в один шприц жидкость и, затянув резиновым жгутом руку, стал искать вену, боковым взглядом, присущим разве что только карманникам, замечая, что мусор не сводит глаз с Лимпуса, который был по-прежнему абсолютно спокоен и невозмутим.
Можно только восхищаться его актерской игрой и выдержкой, а ведь он был тогда еще слишком молод для подобных сцен.
Но воровская школа бродяги давала знать о себе сполна. Поймав иглой вену и проткнув ее, я медленно ввел морфий, откинулся на диван и стал потихоньку ждать, когда кумар, как злой джинн, покинет мое тело.
Когда это произошло, я был уже во всеоружии. Главной моей целью стало отмазать Лимпуса, что уже, по моему мнению, не представляло особых сложностей: я грузился, он сыграл мужика, все стыковалось как нельзя лучше. В общем, можно было надеяться.
Говорят, что удача приходит к тем, кто умеет ждать, я бы добавил: а фортуна к тем, у кого благородное сердце и чистая душа.
Раскумарившись, я уже развалился за столом с видом профессора, который вот-вот должен начать читать курс лекций студентам. Лимпус же сидел на стуле возле стены, как и положено было сидеть мужику, тихо и спокойно. Теперь я отвечал на вопросы легавого не торопясь и даже с охотой.
Он ничего не писал, это, как я понял, просто беседа; допрос должен был состояться чуть позже.
Надо же было так нам подфартить в тот момент, чтобы неожиданная случайность в лице молодого мусоренка помогла нам выбраться из этого крайне сложного положения. Пока я доказывал начальнику, что я карманник, а не домушник, а он утверждал обратное, более того, давая мне недвусмысленно понять, что у них в районе более 50 нераскрытых квартирных краж и все они моих рук дело, в кабинет вошел молодой ментенок и, согнувшись надо мной на несколько секунд, передал своему начальнику какие-то бумаги, а затем, обойдя стол, сел напротив меня.
Ознакомительная версия.
