Однако самое дикое обвинение журнала «Нью саэнтист» состояло в предположении, будто бы у меня есть миниатюрное радиопередающее устройство, вмонтированное в зубы. Что оно было сконструировано по чертежам Андриа Пухарича и помогало мне во всех телепатических сеансах. Журнал не пожалел места на своих страницах, чтобы подробно расписать эту лживую историю, и поэтому мне кажется важным сказать, что нью-йоркский дантист Джон К. Линд внимательно изучил меня в декабре 1974 года в своей клинике. В его отчете говорилось: «Со всей ответственностью подтверждаю, что после клинического изучения рта, зубов и челюстей совершенно очевидно, что у Ури Геллера в полости рта нет никаких посторонних вживлений: транзисторов, металлических объектов и тому подобного».
«Тайм» продолжал попытки дискредитировать результаты экспериментов Станфордского института в своей публикации от 4 ноября 1974 года, где комментировалась статья в «Нью саэнтист».
Но самое главное то, что та часть экспериментов Станфордского института, описание которых появилось в публикациях «Нэйче», была лишь вершиной айсберга, которая не открывала даже такой всесторонне изученный нами феномен, как сгибание металла. Эксперименты, проведенные в Лондонском университете, к тому времени, когда вышла статья в «Нэйче», были еще не окончены. И особенно важным в них, как я уже говорил раньше, было то, что они впервые давали подтверждение результатам, полученным другими людьми, на которых я воздействовал посредством телевидения.
Джон Хастед написал мне письмо, в котором сообщил, что исчезновение объектов из одного места и появление в другом — это феномен, за которым он наблюдал несколько раз. Он высказал предположение, что, возможно, в момент перемещения в пространстве объект как бы переставал существовать в привычном смысле этого слова, а затем снова материализовался в конечной точке своего путешествия. Основной вопрос заключался в следующем: какова была форма существования объекта между двумя фазами — старта и финиша? Сам Джон Хастед считал, что разгадка этого феномена лежит где-то в области электромагнитных излучений и неизвестного пока науке воздействия на металлы, при котором он как бы размягчается и меняет форму. Спустя некоторое время я был у него в гостях и он с гордостью сообщил, что силой внушения заставлял большие настенные часы в его доме бить в нужное ему время.
Джон Хастед сообщил мне, что журнал «Нэйче» планирует в начале 1975 года опубликовать научную статью, которую они с Дэвидом Бомом подготовили по результатам наших совместных экспериментов. Примерно в это же время и ряд других ведущих научных изданий готовит к выходу в свет работы, посвященные «эффекту Геллера». Особенно важным было то, что впервые предполагалось осветить прямое физическое воздействие этих сил на металлы. Таким образом, могла бы сложиться более полная картина тех проявлений, которые и составляли «феномен Геллера».
А в феврале 1975 года должна была состояться международная конференция ведущих ученых-физиков в Тэрритауне, на которой предполагалось проанализировать эффект этих только что открытых сил и их возможное влияние на развитие науки. Все это были обнадеживающие сигналы растущего интереса к этим проблемам.
Я же по-прежнему сталкивался со все более и более необъяснимыми вещами. Вот что, например, мне написал Роберт Стигвуд: «Мне нужно было лететь в Нью-Йорк по срочным делам, а, как назло, накануне отъезда я очень сильно обжег руку и на пальце образовался большой болезненный волдырь. Во время полета, примерно час спустя после того, как я сел в самолет в Лондоне, я открыл газету „Дейли мейл“ и стал читать подборку материалов, посвященных тебе». Потом Роберт пишет, что, прочитав газету, он очень осторожно сложил страницу, на которой была помещена моя фотография, и положил ее в карман пиджака, где на протяжении всего оставшегося полета держал руку, случайно прислонив больной палец к фотографии. В какой-то момент он заснул и вообще забыл про обожженный палец, вспомнив про него уже только в нью-йоркском аэропорту. «Я посмотрел на свой палец и с удивлением обнаружил, что волдырь исчез. Я не мог найти никакого логического объяснения тому, что произошло».
Еще один уникальный случай произошел в квартире матери моего друга в Италии. Я навестил ее в январе 1975 года, и мы довольно долго разговаривали обо всех загадочных проявлениях феномена. Вдруг во время разговора, как бы в знак подтверждения, маленькая пепельница приподнялась со стола и упала на пол. Но это было только начало. Через несколько минут мы услышали легкий удар и что-то будто бы разбилось в соседней комнате. Звук, как выяснилось, доносился из запертого застекленного шкафа, в котором хозяйка хранила фарфор и посуду. Заглянув внутрь, мы увидели, что на одной из полок лежит крошечная голубая статуэтка. Рассмотрев ее повнимательнее, мы поняли, что это миниатюрная египетская статуэтка, сделанная из какого-то хрупкого керамического материала, настолько маленькая, что спокойно помещалась в моей ладони. Пожилая женщина была поражена, потому что, как я уже сказал, шкаф был закрыт на замок и этого предмета там никогда раньше не было. Она вообще его первый раз в жизни видела.
Когда она открыла шкаф и вынула фигурку, та вдруг треснула и распалась на две части. От неожиданности она выронила статуэтку из рук. Мне чудом удалось прямо на лету поймать эти две половинки. Внутри фигурка была сделана из какого-то крошащегося материала, похожего на гипс. Изображала она египетского фараона и выглядела как очень дорогой сувенир, типа тех, что продаются в Гонконге или на Тайване. Даже запах у нее был необычный. Моя хозяйка была очень напугана всем, что произошло. Она упросила меня, чтобы я забрал фигурку, что я, разумеется, и сделал. Осторожно обернув в тряпицу, я положил ее в свой чемодан, который оставлял в гостинице. Занимаясь всем этим, я вдруг вспомнил старые истории, которые когда-то читал про фараона Тутанхамона, и проклятие, нависшее над учеными, разрывшими его гробницу. Вскоре я, естественно, забыл об этом и не думал о странной статуэтке до тех пор, пока не приехал в Нью-Йорк.
Там я показал фигурку Сольвейг Кларк и вкратце рассказал ей всю историю. На нее она произвела большое впечатление, и ей почему-то показалось, что статуэтка эта не просто маленький сувенир. Она попросила у меня разрешения отнести ее в музей «Метрополитен» в Нью-Йорке и отдать на экспертизу специалистам по Древнему Египту. Я согласился, хотя ничего особенного от этого не ожидал. Она пошла сначала в «Метрополитен», а затем и в Бруклинский музей, где лучшие эксперты по культуре Древнего Египта не только со всей достоверностью подтвердили, что эта фигурка была сделана в период между XIII и VIII веками до нашей эры, но и утверждали, что до сих пор не было найдено подобных реликвий в таком прекрасном состоянии. Итак, опять загадка: каким образом могла эта редкая древняя вещица попасть в запертый стеклянный шкаф, принадлежащий женщине в Италии, которая никогда в жизни его не видела? Словом, загадки продолжаются и пока не находят разумного объяснения. Но все, что происходит со мной, я стараюсь строго и четко документировать и подтверждать показаниями очевидцев для того, чтобы самые неисправимые скептики не могли опровергнуть их достоверность. Когда все будет суммировано, может быть, мы и получим ответы на какие-то свои вопросы. А пока я знаю только то, что эти вещи регулярно напоминают мне о существовании высших разумов, как бы осуществляют связь с ними, хотя в это трудно поверить. Моя теория заключается в том, что энергии, проходящие через меня, исходят от какого-то высшего космического разума. Здесь я не говорю о Боге, я имею в виду какие-то мощные силы, которые существуют под Богом, хотя все это, конечно, звучит весьма туманно и расплывчато. И, честно говоря, я сам не всегда понимаю, как все эти вещи происходят со мной или через меня. Мне кажется, что очень важно всему миру узнать про эти разумы, потому что они существуют и еще не раз проявят себя, даже если на это уйдет очень много времени. Есть, конечно, и другой подход — скрывать все непонятное, стараться держать в большом секрете. Но этот путь не по мне. Я хочу все выложить на стол, потому что убежден в том, что эти силы будут работать только на благо человечества, а не во вред ему.
