Ознакомительная версия.
Близкая подруга Дашковой, англичанка мисс Вильмонт, пишет: «Особенности ее характера и отдельные стороны до того разнообразны, что описание их показалось бы смешением противоположных человеческих крайностей. В натуре ее можно найти элементы всех темпераментов, всех возрастов и состояний. Мне кажется, она была бы на своем месте и управляя государством, и командуя армией».
«Я родилась в 1744 году (Дашкова ошиблась на год – Авт.) в Петербурге. Императрица Елизавета уже вернулась к тому времени из Москвы, где она венчалась на царство. Она держала меня у купели, а моим крестным отцом был великий князь, впоследствии император Петр III. Оказанной мне императрицей честью я была обязана не столько ее родству с моим дядей, канцлером, женатым на двоюродной сестре императрицы (Воронцов Михаил Илларионович был женат на Анне Карловне Скавронской, двоюродной сестре императрицы Елизаветы – Авт.), сколько ее дружбе с моей матерью, которая с величайшей готовностью, деликатностью, скажу даже – великодушием снабжала императрицу деньгами в бытность ее великой княгиней в царствование императрицы Анны, когда она была очень стеснена в средствах и нуждалась в деньгах на содержание дома и на наряды, которые очень любила». Так пишет Дашкова о первых днях своей жизни.
Матери своей она не помнила, Марфа Ивановна Воронцова скончалась, когда дочери не было и двух лет. Отец Роман Илларионович был светским человеком и воспитанием детей не занимался, и дочь вскоре оказалась в доме его младшего брата – Михаила Илларионовича Воронцова – канцлера России. Воронцов не делал различия между дочерью и племянницей, девочки росли вместе. «Общая комната, одни и те же учителя, даже платья из одного и того же куска материи – все должно было бы сделать из нас два совершенно одинаковых существа; меж тем трудно найти людей более различных во всех обстоятельствах жизни (обращаю на это внимание тех людей, которые мнят себя сведущими в воспитании и измышляют собственные теории относительно столь важного предмета, имеющего решающее значение для дальнейшей жизни и для счастья людей и вместе с тем столь мало ими исследованного…). Легкий укол в сторону императрицы, пожалуй, все-таки хорошо, что Екатерина II не прочитала этих «Записок».
Обе девочки были великолепно воспитаны, знали четыре языка, танцевали, рисовали, но «ровно ничего не было сделано для воспитания ума и сердца». «Помогла» корь. Боясь заразы (особенно ее боялись при дворе), дядя вынужден был отправить племянницу в деревню. Вот там-то она и занялась чтением, на первом месте были, конечно, энциклопедисты. Иногда она просиживала над книгами ночи напролет, потом много думала о прочитанном, поэтому когда Дашкова в четырнадцатилетнем возрасте познакомилась с великой княгиней Екатериной, она была уже во всеоружии. Это случилось в 1758 году, они говорили и не могли наговориться. «…она (Екатерина Большая – Авт.) была убеждена, что я все мое время посвящаю чтению и занятиям, что и привлекло ко мне ее уважение, оказавшее столь большое внимание на всю мою жизнь и вознесшее меня на такой пьедестал, о котором я и не смела мечтать. Я смело могу утверждать, что, кроме меня и великой княгини, в то время не было женщин, занимавшихся серьезным чтением. Мы почувствовали взаимное влечение друг к другу, а очарование, исходившее от нее, в особенности, когда она хотела привлечь к себе кого-нибудь, было слишком могущественно, чтобы подросток, которому не было и пятнадцати лет, мог бы ему воспротивиться, и я навсегда отдала ей свое сердце…».
Екатерина Романовна вышла замуж в пятнадцать лет. Она трогательно описывает свое замужество. После выздоровления врач рекомендовал маленькой Екатерине моцион. Как-то она решила прогуляться с сестрой госпожи Самариной, ее новой знакомой. «Не успели мы пройти несколько шагов, как из боковой улицы вышел нам навстречу человек, показавшийся мне великаном. Спутница представила молодого человека». Это была их первая встреча. Дашков поразил воображение Екатерины Романовны «какой-то застенчивой учтивостью». Добавим, что, помимо «застенчивой учтивости», Дашков был очень хорош собой. Дальше – обоюдная горячая любовь, но и могучее препятствие, делавшее брак невозможным. Препятствие это Екатерина Романовна называет «интригой», суть которой – «его (М.И. Дашкова – Авт.) связь с очень близкой моей родственницей, которую я не могу назвать, и его виновность перед ней…». Но все устроилось. «…небо решило иначе. Не было той силы, которая бы помешала отдать друг другу наши сердца…». Двумя словами – брак состоялся.
Но есть изнанка у этой истории. Правда, она описана Рюльером, а можно ли доверять Рюльеру, но право, выглядит все очень правдоподобно. Дашков – светский щеголь, любимец дам, картежник и дуэлянт. Девочка Дашкова в глазах его – «синий чулок», так называли в XVIII веке клуб ученых дам, для которых эта часть одежды была обязательной. Рюльер: «Однажды князь Дашков, один из самых красивых придворных кавалеров, слишком свободно начал говорить любезности девице Воронцовой; она позвала канцлера и сказала ему: «Дядюшка, князь Дашков просит моей руки». Не смея признаться первому сановнику империи, что слова его не заключали именно такого смысла, князь женился на племяннице канцлера, но тотчас отослал ее в Москву, где она провела два года».
В рассказе об этой женитьбе я все-таки больше верю самой Дашковой, но последняя фраза – чистая правда. Муж остался служить в Петербурге, а Дашкова уехала под крыло свекрови. Наверное, это было связано с молодостью жены, предстоящей беременностью и т. д. Отношения со свекровью установились самые теплые, но была одна сложность: Дашкова плохо знала русский язык, главным был французский, свекровь же не знала ни одного языка кроме родного.
Екатерина Романовна со свойственной ей целеустремленностью взялась за изучение русского языка и преуспела в этом. Не проживи она два года в Москве на попечении свекрови, россияне не имели бы возможности получить через тридцать лет известный Словарь.
В Петербурге чета Дашковых осела в 1761 году. Здесь Екатерина Романовна попала ко двору цесаревича Петра, будущего императора (напомню, он был ее крестным отцом), и тесно сошлась с великой княгиней. Можно сказать, что Дашкова души не чаяла в Екатерине Алексеевне, что не нравилось Петру. Как-то сказал Дашковой: «Дочь моя, помните, что благоразумнее и безопаснее иметь дело с такими простаками, как мы, чем с великими умами, которые, выжав весь сок из лимона, выбрасывают его вон». Позднее Дашкова не раз вспоминала эти его слова.
А потом – революция, и Дашкова самая горячая ее участница. Муж в перевороте участия не принимал, я уже писала, что он находился на дипломатической работе в Турции, а после воцарения Екатерины сразу вернулся на родину. Дашкова приписывает себе чуть ли не главенствующую роль, но она только малая верхушка айсберга. Заговорщики и сама Екатерина не могли доверять ей до конца – дядя канцлер, сестра – фаворитка, император – крестный.
Ознакомительная версия.
