экстаз, все уходит!
Но когда дело касалось принципиальных заблуждений, он был очень серьезен и работал с бесконечным терпением, помогая нам преодолевать их.
Жажде денег он противопоставлял радости непривязанности и простой жизни. «Оставьте привязанность ко всем вещам, — говорил он нам, — даже к плодам своих действий. Не следует работать с мыслью о том, что вы могли бы от этого получить. Что приходит само по себе, пусть приходит. Работайте для служения Богу и ради высшего удовлетворения угодить Ему».
Жажда денег тесно связана с честолюбивым стремлением к мирской власти и признанию. «Осознайте, — сказал Мастер, — что Бог есть единственная сила во Вселенной. Во всех своих поступках вы должны видеть Деятелем только Его; стремитесь доставить удовольствие только Ему». Он добавил: «Мирские власть, слава и богатство — как проститутки: неверны никому. Только Бог вечно останется для вас надежной опорой».
Желание «вина» Мастер связывал с глубоко укорененным желанием души избегнуть боли и страдания и возродить утраченное наследие блаженства в Боге. «Псевдо-экстазы» — так клеймил он все опьяняющие вещества и даже «опьянение» слишком длительным сном. Он побуждал учеников избегать заблуждений мирской жизни, но не пытаясь сделать ум нечувствительным к ним, а поднявшись над ними в высшем «опьянении» душевной радости. «Медитируйте, — настоятельно советовал он нам. — Чем сильнее вы ощутите внутри вкус Божественной радости, тем меньше вам будет нравиться вкус этих заменителей, маскирующихся под экстаз».
Сказать по правде, я знал ученика, который одно время был алкоголиком. Он получил от Мастера инициацию в крийя-йогу и потом практиковал технику — в буквальном смысле! — с бутылкой виски в одной руке и молитвенными четками в другой. Со временем он стал находить такое наслаждение в практике крийя-йоги, что однажды, в середине медитации, пренебрежительно отставил бутылку в сторону и никогда больше не притрагивался к ней.
В сексуальном желании Мастер видел не просто физический инстинкт размножения, но страстную тоску души по объединению с Богом, которая проявляется в потребности супруга. Именно этот объединяющий порыв к единству он имел в виду, говоря о половом инстинкте. Романтики в его аудиториях иногда возражали против некоторой непочтительности, с которой он часто относился к «нежной страсти». Но Йогананда был менее всего заинтересован в том, чтобы подпитывать человеческие иллюзии: его задачей было их разрушить.
«Супружество, — говорил он как-то прихожанам в церкви, — редко бывает такой прекрасной вещью, какой ее принято изображать. Я улыбаюсь, думая об обычном киносюжете. Герой привлекателен, героиня прелестна, и после всевозможных злоключений они, наконец, женятся и (предполагается, что мы в это верим) живут «долго и счастливо». И тут я думаю: «Да, со скалками и синяками под глазами!» Но, разумеется, режиссер спешит закончить историю раньше, чем перейдет в эту стадию!»
«Помните, — посоветовал он нам однажды, — не кто иной, как Божественная Мать, испытывает вас через секс. И именно Она благословляет вас, когда вы выдерживаете ее испытание». Он советовал ученикам смотреть на женщин как на живые воплощения Божественной Матери. «Они обезоружены, — сказал он, — когда вы рассматриваете их в этом свете». Мне ни разу не приходилось быть свидетелем того, как он давал наставления по этим вопросам ученицам, но, думаю, что его советы должны были основываться на поддержке в них сходного уважительного отношения — видеть в мужчинах отражение Небесного Отца или Космического Учителя. Ибо только при глубоком, божественном отношении друг к другу мужчины и женщины могут освободиться от магнетического влечения, которое зовет их искать реализации во внешнем, а не во внутреннем, божественном единстве.
В монастыре, как я уже отмечал, Мастер не позволял монахам и монахиням вступать в повседневное общение друг с другом. Когда нужно было встретиться по работе, он советовал не смотреть друг на друга, особенно избегая общения глазами, и придерживаться максимально кратких и безличностных разговоров. Он был настолько строг, что не поощрял даже многих общепринятых норм учтивости, которые мужчины и женщины оказывают друг другу. Однажды, когда Мастер и я стояли на улице возле входа в ретритный дом в Твенти-Найн-Палмз, молодая монахиня вышла из машины и подошла к двери, нагруженная пакетами. Заметив, что ей трудно открыть дверь, я прошел вперед и помог ей.
— Ты не должен был этого делать, — сказал мне Мастер, когда она вошла в дом. — Соблюдай дистанцию, и они всегда будут уважать тебя.
Только когда человек прилагает усилия, чтобы преодолеть заблуждение, он открывает силу, лежащую в его основе. «Как только возникает первая мысль о сексе, — сказал Мастер, — самое время поймать ее». Мирские люди насмехаются над подобными преувеличенными, по их мнению, мерами предосторожности. Мне приходилось слышать их восклицания: «Абсурдно предполагать, что каждый раз, когда я смотрю на лицо противоположного пола, я тут же испытываю искушение!» Но основное влечение, которое рано или поздно может найти внешнее выражение в отношении к конкретной особе и которое в любом случае может отвлечь сердце от однонаправленной преданности Богу, начинается задолго до возбуждения заметного влечения к определенному человеку. Корни его лежат в инстинктивном удовольствии от простой абстракции «мужчина» или «женщина». Этому подвержен любой возраст. Одна женщина рассказывала мне, что ее маленькая дочь, едва начав ходить, в присутствии маленьких мальчиков хихикала особым образом. Именно этот глубокий, инстинктивный и обычно не имеющий конкретного направления отклик имел в виду Йогананда в большинстве случаев, когда говорил, что нужно проследить искушение «до первой мысли». Годы самонаблюдения научили меня, что, если человек сможет поймать этот первый тончайший отклик — столь редко замечаемый большинством людей — и мгновенно обезличить его, мысль о подобном влечении совершенно исчезает из ума. Но даже при этом он должен быть бдительным. «Человек не застрахован от заблуждений, — сказал Йогананда, — пока не достигнет высшего, нирбикальпа, самадхи» [Нирвикальпа — «неколебимое». Замена «в» на «б» характерна для южноиндийского, бенгальского произношения. — Прим. ред.].
Отказ от мира — это только негативная сторона преданности. Мастер обычно подчеркивал ее позитивную сторону. «Ничто не может затронуть вас, — говорил он нам, — если вы в душе любите Бога». И все же имеется красота в самом акте полной самоотдачи Богу, которая делает отречение даже в его наиболее ограниченном, негативном аспекте одним из самых героических и благородных призваний, которые только возможны для человека.
Бернард рассказывал мне об одном случае, когда для встречи с Парамахансой Йоганандой посетитель приехал из Индии. Мужчина был принят Сестрой Гьянаматой и проявил бестактность, надменно обращаясь с ней — как будто бы, служа своему гуру, она была всего лишь его служанкой. Позже, воодушевленный беседой с Мастером, он извинился перед ней.
«В Индии, — сказал он, — нас
