Глава тридцать седьмая 1912 Нью-Йорк
Никола, или, вернее сказать, его затянутый в смокинг автомат встретил 1912 год на званом обеде во французском посольстве. Его костюм был безупречен, но на изрезанном морщинами лице можно было прочесть горькую повесть о бедах и разочарованиях.
Большинство гостей Тесла видел впервые в жизни, но по правую руку от него с лукавой улыбкой на устах сидел Сэмюэл Клеменс. Тот факт, что великий писатель умер два года назад, никоим образом не повлиял на их отношения.
Во время обеда Никола по преимуществу хранил молчание, лишь изредка обращаясь к Марку Твену с каким-нибудь остроумным замечанием. Прочие гости, полагая, что изобретатель говорит с ними, кивали и улыбались в ответ.
Голоса в зале сливались в неясный гул. Тесла не обращал на него никакого внимания, пока за его столиком не зашел разговор о предстоящем вручении Нобелевской премии. Нобелевский комитет только что объявил, что в этом году в число номинантов попали Никола Тесла и Томас Эдисон.
Какой-то благообразный седовласый джентльмен, имени которого Никола по обыкновению не запомнил, обращался к нему, нетерпеливо перегнувшись через стол:
— Сэр, неужели вы и вправду намерены отказаться от премии? — Он даже стукнул по столу кулаком. — Никто не сделает ничего подобного! Никто!
Никола улыбнулся, возвращаясь к реальности:
— Что ж, тогда я, наверное, буду первым. Понимаете, Эдисон и его приспешники хотели навредить мне, а на деле обокрали все человечество. Я не собираюсь принимать незаслуженные почести.
— Ваши оппоненты обокрали человечество?
— Так и есть. Это по их вине в мире до сих пор есть нищие.
Никто из собеседников не стал ввязываться в спор, но их взгляды были более чем красноречивы. Люди, готовые при случае вонзить ближнему в спину кинжал и пару минут назад увлеченно перемывавшие друг другу кости, молча сплотились перед лицом чужака.
Томас Эдисон в бешенстве метался по кабинету в Менло-парке, размахивая свежим номером «Нью-Йорк таймс». Первый помощник, то ли Харпер, то ли Хокинс, стоял навытяжку с телеграммой в руках и терпеливо ждал, когда уляжется буря. Босс бушевал уже добрых три четверти часа.
— Их статья — полная чушь! Это не может быть правдой! Не! Может! Быть! Правдой! Или я должен поверить, что они — я имею в виду комитет — выдвинули нас с Теслой на Нобелевскую премию, а этот кретин хочет от нее отказаться?!
— Видите ли, сэр, в общем…
— Да говорите же!
— Так и есть, сэр. И боюсь, это еще не все. Кроме статьи, мы только что получили вот это.
Эдисон все еще кипел от гнева.
— Когда я был ребенком, мне внушали, что я слишком глуп и ничего не добьюсь! И вот чего я достиг, имея за плечами всего-навсего сельскую школу! Чтоб вас всех — премия моя!
— Ну, конечно, сэр, какие могут быть сомнения. Но дело в том… Тут…
— Да говорите наконец!
— Сэр, мы только что получили вот это. — Помощник показал Боссу телеграмму.
— Что это? Хокинс, верно? Дайте сюда, мистер Хокинс.
Первый помощник дрожащей рукой протянул изобретателю телеграмму. Эдисон пробежал ее глазами и удивленно вскинул брови:
— Час от часу не легче! Из-за отказа этого болвана комитет вообще все переиграл! Премию дадут какому-то англичанину по имени Генри Брэгг и его сыну!
— Отличный выбор, — пробормотал себе под нос Хокинс, уверенный, что Босс его не услышит.
Эдисон подошел к окну и устремил взгляд в чистое ночное небо. Глядя на равнодушные звезды, он прошептал, будто надеясь, что Хокинс его услышит:
— Во имя всего святого, что творится в голове у этого безумца?
* * *
Как-то осенним вечером Никола с Джорджем Шерфом отправились на прогулку в Центральный парк. Никола захватил кулек зерен, чтобы покормить в изобилии водившихся на аллеях голубей. Среди похожих как две капли воды сизых птиц выделялась единственная белоснежная голубка. Тесла решил предложить славной пичуге добавки. В знак благодарности голубка уселась ему на плечо. Тронутый Никола насыпал ей целую пригоршню зернышек.
— Я просмотрел сегодняшние газеты, — начал Шерф. — Среди выживших на «Титанике» Джона Астора нет.
Никола остановился как вкопанный, не находя слов.
— Большая потеря для всех нас. Астор такой участи не заслужил. Он так любил свою семью, бедным помогал… — Тесла вздохнул. — Вот кто и вправду мог изменить мир к лучшему!
— Не только он, сэр, — заметил преданный Джордж.
Никола печально улыбнулся.
— Нет, но только он верил в наше дело настолько, что был согласен его финансировать.
— Я никак не могу понять, что на уме у этих толстосумов, — со вздохом произнес Шерф. — За двенадцать лет, которые прошли со времен Колорадо, ваша лаборатория — очень маленькая, между прочим, — получила десятки патентов, а они шарахаются от нас, как от прокаженных.
— Кому нужны эти машинки? — презрительно поморщился Никола. — Кстати, Джордж, я не устаю восхищаться вашей преданностью. Вам, несомненно, не раз предлагали другую работу. И уж наверняка на более выгодных условиях.
Джордж в точности повторил пренебрежительную гримасу своего начальника.
— Не нужна мне другая работа. Я хочу работать с Чародеем, — заявил он и поспешил добавить, заметив, как Тесла вскинул брови: — Я знаю, так называют Эдисона, но для меня настоящий Чародей — вы!
Никола дружески похлопал Шерфа по плечу:
— Надеюсь, мы всегда будем друзьями, Джордж. Правда в том, что вы заслуживаете большего, чем я могу вам предложить.
— Вы просто расстроились из-за вчерашнего. Ничего, мы что-нибудь придумаем, чтобы разобраться с долгами. Только не закрывайте лабораторию, мистер Тесла, не бросайте работу…
— Бросить работу?! — перебил Никола. — Вот еще. И не подумаю. Лабораторию я сохраню. Но больше никаких моделей. И даже никаких чертежей. Понимаете? Только так можно защитить новые изобретения от любителей поживиться за чужой счет. Никаких чертежей и записей, пока работа не закончена.
В голосе Теслы звучала надежда. Шерф давно не видел его таким.
— Возможно, через пару недель мы сможем встать на ноги и заняться чем-то действительно стоящим. Может статься, мы все-таки доживем до мировой системы электроснабжения.
Онемевший от изумления Джордж бросился обнимать Николу, в ответ тот снова похлопал его по плечу. Разговор иссяк. Друзья молча побрели по аллее.
Глава тридцать восьмая Зима 1915 Бауэри Нью-Йорк
Зимой тысяча девятьсот пятнадцатого года отель «Уолдорф-Астория» выставил Тесле счет на девятнадцать тысяч долларов. Чтобы расплатиться, пришлось отдать владельцам отеля участок земли в Уорденклиффе. Те тут же снесли башню, чтобы участок было легче продать. Счет был погашен, но отель отказался продлить Тесле кредит. Изобретателю пришлось покинуть апартаменты, в которых он жил с тех пор, как вернулся из Колорадо.
