В июле 1917 года на совместной конференции в Веймаре германские социал-демократы объединились с католической партией Центра и демократической партией (ДДП). Именно этот союз дал республиканскую форму правления стране, а место встречи договорившихся сторон дало название самой республике.
Основную оппозицию демократам представляли монархисты, которые в основном не возражали против парламентаризма, но требовали, чтобы рейхсканцлера выбирал монарх, а не весь народ или группа народных представителей. Соотношение между сторонниками демократического и монархического парламентаризма в 1919 году проявилось на выборах в рейхстаг — 76,1 % голосов против 14,7 %. Однако недовольство общим положением страны после поражения в войне, состоянием промышленности и уровнем жизни неуклонно нарастало. Капповский путч возник не только из-за стремления бывших аристократов к власти. Выборы в 1920 году показали, что число сторонников монархизма увеличилось до 29 %, а число демократов уменьшилось до 43,6 %. В дальнейшем количество сторонников демократического устройства страны с каждым годом уменьшалось. Это свидетельствует о том факте, что уже с 1920 года парламентско-демократическая форма управления не опиралась на подавляющее большинство.
В стране нарастал кризис не только экономический, но и политический. Нация уже была готова к приходу нового самодержца, каким бы ни был его титул. Поэтому введение Гитлером принципа фюрерства было встречено всенародной поддержкой. Ко власти пришел сторонник политики «сильной руки».
Именно этого хотел охлос, именно это привело Германию к гибели.
Можно сказать, что политика «сильной руки» всегда оборотная сторона охлократии. Толпа ждет поводыря, а дожидается палача. Но палач приходит не один.
Вместе с ним к власти пробиваются различные Kopfabschneider’ы. Среди рассматриваемых нами фигурантов одним из таких «сотоварищей» властителя был Эрнст Рем, который при другом, более счастливом для него стечении обстоятельств мог бы стать главным лицом империи. В таком случае, вероятно, Третьего рейха могло вообще не возникнуть. Охлократия, не переродившаяся в диктатуру, обречена на скорую гибель. Но не будем напрасно моделировать возможные варианты, поскольку они невозможны, ибо история сослагательного наклонения не знает.
Гитлер быстро освободился от Kopfabschneider’oв. Диктатору необходима абсолютная покорность.
Однако, как мне кажется, наш анализ убедительно показывает, что объяснять подбор руководящего состава одним желанием диктатора некорректно. Скорее следует говорить о совпадении личного мнения властителя страны и объективной необходимости, возникающей за счет изменяющихся обстоятельств. Несовпадение этих параметров приводит или к уходу от власти избранников, как в случаях с Ремом или Бломбергом, или к катастрофическим последствиям для страны, как в случае в Герингом. Но оба варианта показывают, что ошибочным может быть только мнение диктатора, но не диктат обстоятельств. В случае с Роммелем создается впечатление, что Гитлер все время подавляет свои желания, прислушиваясь к интуитивному пониманию объективной необходимости. Он очень высоко ценит этого военачальника, относится к нему с глубочайшей симпатией, но словно понимает, что это персонаж из другой пьесы, из другого времени, и каждый раз отсылает его за кулисы главной сцены театра военных действий.
Как было показано на нескольких примерах, не может быть и речи о приоритете какой-либо пристрастности фюрера к личностным качествам кандидатов на высокие посты. Если такое происходило, то приводило к быстрой катастрофе. Главным же оставался выбор по профессиональным качествам, необходимым в данный момент.
В нашем анализе такое соответствие выражено в формальном соответствии конкретного военачальника определенному типу стратега. В первом периоде из четырех рассмотренных фигурантов трое принадлежат к типу «Pionier» («первопроходец»), один — к «Kopfabschneider» («главарь банды») и ни одного представителя какого бы то ни было другого типа.
С людьми, относящимися к этим типам, Гитлер пришел к власти, но для того, чтобы ее удержать, требовались представители, обладающие совсем другими качествами. Геройствующие военачальники, мнившие себя самостоятельными личностями, методично заменялись чиновниками, способными лишь к исполнению чужих приказов. Исполнение это должно было быть ревностным, тщательным и безукоризненным. Для этого требовались управленцы типа «посланник» и «постовой».
Военачальники именно этого типа составляют подавляющее большинство среди рассмотренных фигурантов второго периода. Из шести человек четверо относятся к типу «посланник», один — к типу «постовой» и только Роммель, как «белая ворона», подчеркивающая случайность своего появления в этой стае, обладает признаками типа «Pionier». Стоит обратить внимание, что речь идет о высшем руководстве армии. Можно отметить, что среди высших руководителей страны в это время ситуация еще хуже.
Беспрекословное подчинение имеет обратной стороной отсутствие самостоятельности, а следовательно, утрату необходимой маневренности руководства. Все замыкается на единственном руководителе, а в результате самое сильное по функциональному предназначению звено становится самым слабым по своим возможностям. Но это неизбежное зло политики «сильной руки». Чем сильнее становится эта рука, тем слабее ее власть.
Ко всем прочим бедам с какого-то момента подобная кадровая политика начинает действовать разлагающе: проявление самостоятельности, активности становится небезопасным, вредным для подчиненного диктатору руководителя.
Появление в третьем, заключительном периоде истории Третьего рейха таких типов, как «зомби» неизбежно. Этого требуют внешние обстоятельства, но к этому и активно готовит внутренняя политика. Стоит упомянуть и тот факт, что в этот момент на более низких уровнях руководства процветает и еще один тип военачальника — «Marodebruder». Это не просто мародер, это человек, который стремится использовать все возможности для собственного обогащения, даже ценой гибели его солдат, офицеров да и всей армии в придачу.
К этому типу военачальников относятся и некоторые руководители высшего уровня: рейхсминистр Герман Геринг, рейхсканцлер Генрих Гиммлер и рейхсляйтер Мартин Борман. Но поскольку они никогда в военных операциях непосредственно участия не принимали, то в своем анализе мы эти персонажи не рассматривали.
Мне хотелось в этой работе ограничиться выявлением тех закономерностей, которыми обусловливался подбор военачальников в разные периоды истории Третьего рейха, но характерные особенности политики «сильной руки», этого порождения охлократических идеалов, показались слишком важными, чтобы не остановить на них внимания. История не знает примеров, когда политика «сильной руки» не приводила бы к быстрому подъему страны, а затем к ее стремительному краху. Данный анализ, по моему мнению, раскрывает механизм этого процесса, который, к сожалению, столь часто повторяется в мировой истории.
