Ознакомительная версия.
Писала ли я вам, что Бернар Фай помилован и восстановлен в своих гражданских правах. Он вернулся во Францию и пришел с повинной, чтобы снять с себя «de la peine.»[181] Девять недель во Френе на повторном суде. Не будь положительного вердикта, его бы опять отправили в тюрьму на 11 лет, он бы не выжил и умер бы до истечения тюремного срока. Удивительно храбрый человек — необычайно сильного духа — но довольно слабого здоровья.
Натали Барни, говорят, завела новую любовную интригу, разве это не диво? У Пикассо состоялась невероятная выставка его последних картин — еще больше чудес! Огромное впечатление от Андре Массона.
Масса добрых пожеланий и любви от
Элис. ____________
Сэмюэлу Стюарду, Чикаго.
14 сентября 1957 г.
Маганьос-пер-Грасс, Приморские Альпы.
Дорогой Сэм!
Позади много недель, заполненных работой с последующей естественной усталостью — прерываемой шоком от неожиданной смерти одного из друзей и еще Фрэнсисом, попавшим в скандальные передряги, а затем и в больницу.
Джеймс Пардю донимает меня. Он попросил меня написать что-нибудь о его последнем произведении — что я буду среди его друзей — Карла и Эдит Ситуэлл, но я проигнорировала его просьбу и книгу. Он, его сюжет, и то, как он с ним обращается, лишены вкуса.
Две недели минуло с тех пор, как друг Вирджинии и Гарольда привез всех нас сюда. Это была замечательная поездка — солнечно — по дороге на Гренобль — Наполеоновская дорога. Друг отправился на Майорку, а мы здесь в удобном, если не сказать очень комфортабельном доме, в небольшом саду с огромными оливами и ивами, с запахом цветущего жасмина, доносящимся с не столь отдаленных полей. Я целыми днями сижу в саду и не выбралась посетить Грасс — не говоря уже о Каннах, где собираюсь навестить Пикассо — он больше не появляется в Париже. Если мне удастся, я приму лечение в грязевых ваннах (самих по себе непривлекательных) в Акуи, в Пьедмонте — Анита Лос недавно чудодейственно вылечилась от длительного артрита. Было бы весьма приятно, если бы и у меня получился такой результат. Я сегодня упоминаю о сроках. Лечение краткосрочное — три недели — поэтому вернусь в Париж до конца следующего месяца
О Фрэнсисе — месяц тому назад он внезапно появился в Париже с жалобой на Фредерику — она продала две небольшие комнаты на набережной Анжу — не была в состоянии платить налоги. Он в последнее время не рисовал, а зарабатывал и много, занимаясь декором тканей для текстильной промышленности, по-видимому, у него к этому большие способности. Затем однажды ночью, довольно поздно раздался звонок и незнакомый грубый голос сообщил, что Фрэнсис находится в британском военном госпитале Левалуа. Затем последовал звонок врача-ординатора, явно расстроенного неким voyou[182], которого Фрэнсис привез с собой из Лондона. Тот поколотил Фрэнсиса в пьяной потасовке и привел в госпиталь, сказав, что у Фрэнсиса серьезный инфаркт. Доктора говорят, что ничего страшного у него, за исключением ужасного характера. Крайне неприятно.
Дует экваториальный мистраль, надо уходить в дом. Когда будет время, напиши мне.
Со всей любовью,
Элис. ____________
Джону Лукасу[183], Нортфилд, Миннесота.
16 ноября 1957 г.
улица Кристин, 5, Париж VI.
Дорогой мистер Лукас!
Каталог «Ателье Хуана Гриса», который я намеревалась вам отослать, вы получили от Луиз Лейрис — фантастически прекрасен — захватывающе интересен и волнителен. Две — великоватые для Гриса
— картины женщин — стали большим сюрпризом. Кое-что вы должны знать — Канвейлер поверил мне по секрету — иногда он так поступает со мной, как и должно быть поступает с вами: Пикассо признался честно и без обиняков, что сейчас готов — чего прежде не было — признать Гриса большим художником, о чем он знал и раньше. Вот уж открытие! Забавный секрет.
С сердечным приветом всем вашим,
А. Б. Т. ____________
Карлу и Фане Ван Вехтен, Чикаго.
26 декабря 1957 г., среда.
улица Кристин, 5, Париж VI.
Дорогие!
То, что я скажу в этот благословенный радостный день, вероятно, удивит моего родного папу Вуджюмса, больше возможно, чем дорогую Фаню. В любом случае вы разделите глубокое удовлетворение, узнав, какое счастье мне досталось. В праздник Непорочного зачатия я была принята в лоно Католической Церкви — исповедалась и причастилась. Какое-то время я к этому уже была готова, но завершение произошло внезапно и быстро, потому что в детстве меня крестили. Как-то месяц тому назад я беседовала с мадам Азам, и она сообщила мне имя священника-англичанина, с которым имела долгий разговор, он-то и сделал остальное возможным. Мне предстоит многому научиться, но с помощью катехизиса и молитвенника я компенсирую потерянное время. На прошлой неделе появился Бернар, у нас состоялась длительная беседа о том, что произошло со мной и Малышкой. Они [?] много говорили о церкви и еврействе Малышки — нечто вроде этической концепции — о современной версии Моисеевых законов, которые, конечно, исключают загробную жизнь. Ныне же большим утешением служит тот факт, что царство небесное существует не только для Бога и Христа, для ангелов и святых, но и для народа. Дорогие мои, я надеюсь, что вы рады моему вновь обретенному счастью. В настоящее время я никому об этом не сообщаю, но в ближайшие дни напишу Дональду Гэллапу.
Люблю вас от всего сердца.
Всегда любящая, преданная, благодарная,
М. В. ____________
Карлу Ван Вехтену, Чикаго.
21 May 1958 г.
улица Кристин, 5, Париж VI.
Дорогой папа Вуджюмс!
Дни и годы пролетают не оставляя свободной минуты. Макс [Уайт] приходит шесть дней в неделю на четыре-пять часов, чтобы поработать над книгой. Работа идет плавно и не продлится столь долго, как он предварительно полагал. И мы согласились, что воспоминания должны концентрироваться вокруг Малышки и ее творческой работы. А мое участие исключено — возможно, чтобы все внимание было уделено ее методу. Ты согласен, не правда ли? Я — ничто, лишь память о ней.
Затем мне пришлось сделать инвентаризацию картин — их размеры, даты — когда написаны и нынешняя стоимость, все для успокоения Эдгара Алана По. У него перехватило дух от удивления, когда он увидел цены, которые Жорж Маратье любезно проставил; спасибо ему, избавил от расходов на эксперта, каковым является сам. Я послала список юристу, чтобы тот отправил его Э. А. П. (сама я не связываюсь с ворчливым дедом). Он сказал по телефону: Это будет ему такой удар, от которого он не оклемается!
Ознакомительная версия.
