Молчание. Лицо Большого Луи стало суровым. Он машинально налил себе вина в один из опрокинутых на столе стаканов.
— Жаль, что вы с ним незнакомы. Он сейчас приедет.
Все! Можно было больше ни о чем не спрашивать: никто не ответит ни слова! Никто и не вздрогнет. Об этом говорила поза мэра. Господин Гранмэзон переменил тактику. Продолжая стоять, прислонившись к камину, он смотрел в пол с самым безразличным видом. Странное лицо! Размытые черты, с подтеками и синяками, кровь на подбородке. Смесь решительности и не то паники, не то страдания.
Тем временем Большой Луи уселся верхом на стуле. Зевнув несколько раз, он задремал.
Зазвонил телефон. Мегрэ быстро снял трубку.
— Алло! Гостиница «Лютеция»? Алло! Не вешайте трубку… Соедините меня с госпожой Гранмэзон. Да… Она должна была приехать сегодня после обеда или вечером… Да, я жду.
— Я надеюсь, — тусклым голосом начал мэр, — вы не собираетесь впутывать мою жену в ваши по меньшей мере странные действия?
Ни слова в ответ. Мегрэ ждал, прижав к уху трубку и уставившись на скатерть перед собой.
— Алло! Да… Как вы говорите? Она уже уехала в обратном направлении?.. Минуточку, давайте по порядку. В котором часу приехала госпожа Гранмэзон? В семь часов… Очень хорошо. На своей машине с шофером… Вы говорите, она поужинала в гостинице и потом ее позвали к телефону… Она уехала сразу же после звонка?.. Спасибо. Нет, этого достаточно.
Никто не шевелился. Господин Гранмэзон казался более спокойным. Мегрэ повесил трубку и снова снял ее:
— Алло! Почтовое отделение Кана? С вами говорят из полиции. Скажите, абонент, от которого я вам звоню, заказывал переговоры с Парижем, еще до моего звонка? Да? С четверть часа тому назад? Просил соединить с гостиницей «Лютеция», да? Благодарю вас…
На лбу у Мегрэ блестели капельки пота. Указательным пальцем он медленно набил трубку, потом налил себе вина в один из двух стаканов, стоявших на столе.
— Я полагаю, комиссар, вы отдаете себе отчет в том, что все ваши действия в настоящий момент противозаконны. Вы проникли в дом, взломав дверь. Вы остаетесь здесь без приглашения. Вы решаетесь сеять панику в моей семье. И наконец, в присутствии постороннего, вы обращаетесь со мной, как с преступником. Вы ответите за все это.
— Хорошо!
— И поскольку я уже не хозяин в собственном доме, прошу вашего разрешения отправиться спать.
— Нет!
Мегрэ уже прислушивался к отдаленному шуму мотора.
— Пойди открой им, Люка.
Он машинально бросил в огонь лопатку угля и повернулся к двери как раз в тот момент, когда в комнату входили новые люди.
Между двумя жандармами из Эврё шел мужчина в наручниках.
— Оставьте нас, — сказал Мегрэ жандармам. — Идите в портовое бистро и ждите меня, если понадобится, всю ночь.
Ни мэр, ни Большой Луи не двинулись с места Можно было подумать, что они ничего не видели или ничего не хотели видеть. Со своей стороны человек в наручниках сохранял полное спокойствие. При виде распухшего лица мэра он едва заметно улыбнулся.
— К кому я должен обратиться? — спросил он, оглядывая присутствующих. Мегрэ пожал плечами как бы для того, чтобы показать, что жандармы явно перестарались, вынул из кармана маленький ключ и разомкнул наручники.
— Благодарю вас… Я был так удивлен… Мегрэ с негодованием перебил:
— Удивлены чем? Тем, что вас арестовали? Вы уверены, что это вас так сильно удивило?
— То есть я жду, когда мне наконец скажут, в чем моя вина.
— Да хотя бы в краже велосипеда!
— Простите, но я взял его взаймы! Хозяин гаража, где я купил машину, может это подтвердить. Велосипед я оставил в гараже и просил хозяина переправить его в Вистреам, а также заплатить владельцу за причиненный ущерб.
— Так, так! А ведь вы не норвежец!..
Незнакомец говорил без акцента, да и внешне отнюдь не походил на типичного скандинава. Он был высокого роста, хорошо сложен и еще молод. Его элегантный костюм был немного помят.
— Прошу прощения! Я не норвежец по происхождению, но имею норвежское подданство…
— Вы живете в Бергене?
— В Тромсё, на Лофотенских островах.
— Вы коммерсант?
— У меня фабрика по переработке отходов трески.
— Таких, как икра, например?
— Икра и прочее. Из голов и печени делаем рыбий жир, из костей — удобрения…
— Прекрасно! Просто прекрасно! Остается только выяснить, что вы делали в Вистреаме в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября…
Незнакомец не смутился, медленно огляделся вокруг и сказал:
— Меня не было в Вистреаме.
— Где же вы были?
— А вы?
Улыбнувшись, он поправился:
— Я хочу сказать: смогли бы вы сами, так вдруг, сказать, что вы делали в такой-то день и час, когда прошло уже более месяца?
— Вы находились в Норвегии?
— Возможно.
— Держите!
И Мегрэ протянул собеседнику золотую авторучку, которую норвежец, поблагодарив, преспокойно положил в карман.
Честное слово, красивый мужчина! Примерно одного возраста и роста, что и мэр, но стройнее, мускулистее. Его темные глаза выражали напряженную внутреннюю жизнь. Улыбка тонких губ говорила о большой уверенности в себе.
Он вежливо отвечал на вопросы комиссара.
— Думаю, — сказал он, — что произошла ошибка, и я был бы счастлив продолжить свою путь в Париж.
— Это уже другой вопрос. Где вы познакомились с Большим Луи?
Вопреки ожиданию Мегрэ, незнакомец не посмотрел на матроса.
— Большой Луи? — повторил он.
— Вы познакомились с капитаном Жорисом, когда он еще плавал?
— Простите, я не понимаю.
— Ну конечно! А если я спрошу вас, почему вы предпочли провести ночь на борту заброшенной драги, а не в гостинице, вы тоже посмотрите на меня круглыми глазами.
— О да. Согласитесь, что на моем месте…
— И однако вчера вы прибыли в Вистреам на борту «Сен-Мишеля». При входе в порт вы пересели со шхуны в лодку. Вы направились на драгу и провели там ночь. Сегодня после обеда вы обошли виллу, в которой мы сейчас находимся, потом взяли велосипед и отправились в Кан. Купили машину. Выехали в Париж. В гостинице «Лютеция» вы должны были встретиться с госпожой Гранмэзон? В таком случае, нет смысла никуда уезжать. Или я сильно ошибаюсь, или она будет здесь сегодня ночью.
Молчание. Мэр превратился в статую, а взгляд его был столь неподвижен, что в нем не чувствовалось никакой жизни. Большой Луи почесывал в затылке и зевал, продолжая сидеть посреди стоящих.
— Вас зовут Мартино?
— Да, Жан Мартино.
