Ознакомительная версия.
– Неметц, беги к лейтенанту Вайнгертнеру! Когда мы дойдем до здания, он должен подняться в атаку во всю ширину сектора. Оставайся с ним, пока тоже не подойдете к зданию.
– Так точно, герр лейтенант, вас понял!
Все происходило просто молниеносно, мы бегом двигались за ведущими огонь орудиями. Из здания больше не велся огонь, из-за которого весь день нам было так тяжело. Мы подошли к дому, уворачиваясь от проводов, которые натягивали движущиеся машины. До входа на левой стороне здания оставалось еще 30 метров. Правый вход лежал в ста метрах дальше.
– Якобс, нам нужен скоординированный удар. Я возьму левый вход, ты берешь правый. Понятно?
– Ясно!
«Штурмгешютце» встали, их оружия были готовы стрелять по обоим крыльям здания.
– Гранаты готовы? Все готовы? Пошли!
Мы как можно быстрее побежали вперед. Несясь вперед, я видел, что все были на ногах и бежали к дому. Мы добежали до входа. Наверху ничего не было слышно. Деревянная лестница вела вниз в подвал. Шум доносился оттуда. «Павеллек, прикрой меня сверху с Вильманом. Пойду посмотрю, что там».
Я держал готовую к броску гранату и в два прыжка спустился до самого низа. Через открытую дверь проходил слабый дневной свет. Я подождал, пока глаза привыкнут к слабому освещению в ближней ко входу комнате. Из полуоткрытой двери шел слабый свет. Я пнул дверь, готовый бросить гранату и схватиться за автомат. Комната была набита людьми. Женщины с детьми на руках, старики, старухи, мальчики и девочки – все со страхом смерти смотрели на меня; все плакали и кричали в замешательстве.
Как можно громче я заорал в комнату «Тихо!». Суматоха моментально прекратилась, все глаза обратились ко мне.
– Кто-нибудь говорит по-немецки?
Короткое перешептывание, и через толпу ко мне протиснулся старик и сказал:
– Я немного понимаю по-немецки.
– Тогда скажите всем своим людям, что им нечего бояться. Мы не воюем с женщинами, детьми и стариками.
Он перевел сказанное на русский.
Я продолжил:
– Все солдаты, прячущиеся здесь, должны выйти ко мне по одному и сложить оружие. С вами ничего не случится! Остальные будут оставаться в подвале и ждать дальнейших указаний.
Когда старик перевел, из дальнего угла вышли семь солдат. Их вывели наверх и разоружили. Тем временем в подвал спустился и Павеллек. Будучи родом из Силезии, он говорил по-польски и мог сказать этим людям, чего я от них хотел. Я чувствовал, какое облегчение испытали эти жалкие создания, когда они поняли, что германские солдаты ведут себя не так, как говорит их пропаганда. Павеллек сказал старику, что он отвечает за поддержание порядка. Когда мы вернулись на первый этаж, я видел, что всего мы захватили семнадцать русских. Около двадцати отступили к соседнему зданию. Фельдфебель Гроссман и лейтенант Фукс мгновенно заняли сторону здания, обращенную на восток. К нашему облегчению, у нас было всего трое раненых и ни одного убитого.
Было почти 17.00. Оба «штурмгешютце» ждали в засаде и несли дозор в направлении неприятеля. Тем временем мимо нас двинулся сосед слева. В нашем секторе не было слышно почти никакого шума боя. Я пошел к нашим чудесным спасителям:
– Герр Хемпель, от имени моих людей я хотел бы выразить вам самую сердечную благодарность за вашу превосходную поддержку. Сами видите, какое чудо совершило ваше вмешательство.
– Герр Холль, мы лишь исполнили свой долг, как вы и ваши люди.
– Ну, вы прекрасно справились. Но как насчет завтрашнего дня? Двигаться вперед с вашей помощью нам будет легче.
– Вы абсолютно правы. Я доложу о вас командиру и попробую узнать, получится ли завтра вам помочь. Если командир будет согласен, я не смогу быть у вас раньше девяти ноль-ноль.
– Ничего – главное, что вы вообще придете. Мне доложить вашему командиру, как вы с вашими солдатами помогли нам?
– Не нужно. Командир знает, что мы выполняли свой долг.
– Ну, тогда, надеюсь, до завтра. Всего хорошего!
– Спасибо, вам также!
Завелись моторы, и оба орудия медленно поползли в тыл. Надеюсь, завтра мы их увидим.
Я вернулся в дом и обратился к Вайнгертнеру, который вместе с Павеллеком допрашивал русских пленных:
– Ну, Ули, что говорят наши пленные?
– Не много, они меня с трудом понимают. Они обороняют здание с примерно 40 солдатами. Ими командовал лейтенант. Когда орудия стали стрелять, лейтенант и половина личного состава отступили.
– Тогда ночью надо быть особенно внимательными. Неметц, ты уже знаешь нашего левого соседа. Возьми троих – кого назначит фельдфебель Гроссман, – и отведите пленных туда. Мне не с кем их оставить. Скажи оберстлейтенанту, что нам нужен каждый солдат.
Ули был доволен:
– Фантастика, Берт, все прошло как по маслу! Не думал, что сегодня мы сдвинемся хоть на метр. Когда ты появился с двумя самоходками – все стало просто, как на учениях.
– Да, Ули, но с одной разницей: у нас не было возможности начать пораньше или отрепетировать. Надеюсь, лейтенант Хемпель завтра придет. Сразу за домом – перекресток, и не знаю, заметил ли ты: чем ближе к Волге, тем крупнее здания; деревянных домов больше не видно. Это означает, что придется быть еще осторожнее, враг может быть за каждым углом, в каждом подвале или на верхнем этаже. Проверь, чтобы на переднем крае все было в порядке и чтобы не было никаких неожиданностей. Унтер-офицер Павеллек в твоем распоряжении. Я иду с Вильманом на КП батальона, доложить майору.
– Понял, удачи.
Штаб LI армейского корпуса: 19.45 24 сентября 1942 г. В Сталинграде после тяжелых боев за каждый дом войска, наступающие с целью очистки сектора у устья реки Царицы, смогли закрепиться на захваченных позициях. Занята половина намеченной территории. Район к югу от Царицы в основном наш. Командование корпуса надеется, что, несмотря на крайнюю истощенность рот, к завтрашнему дню очистка территории будет закончена.
Возвращаясь с Вильманом на командный пункт батальона, я посмотрел на часы. Было семнадцать ноль-ноль. Я шел по тому месту, где днем шел бой (внимательно смотря по сторонам – никогда не знаешь, откуда появится «Иван»), где часами лежали мои товарищи. Было пусто – только трупы, которые уже начали разлагаться, одиноко торчащие печи и посуда, лежащая рядом с ними. Повсюду громоздилось дымящееся дерево. Такой уровень разрушения был возможен только в результате бомбежек. Артиллерия такого не делает. Было еще светло, когда я дошел до КП, он был все там же, в женской тюрьме ГПУ. Я нашел командира, майора Циммермана, там же, где я его видел днем раньше. Я почувствовал, что никуда не уходил из части и что даже не вернулся после полных суток на переднем крае. Увидев майора, я встревожился. Он выглядел точно так, как утром сказал лейтенант Шюллер. Лицо командира было желтое, как айва, он выглядел вялым, и его явно лихорадило. Я отдал честь:
– Хотел бы сообщить, что при поддержке двух самоходных орудий мы достигли назначенной цели. Задание выполнено!
Ознакомительная версия.
