написанные на злобу дня, благодаря своей полемической ориентации остались в высшей степени свежими. То, что Курт Тухольский сделал для политической сатиры XX столетия, Розе Люксембург удалось сделать в политической полемике благодаря лёгкой, но в конечном счёте очень дисциплинированной руке.
Не приходится удивляться, что её многочисленные противники воспринимали её как неуживчивую и соответствующим образом негативно характеризовали – прежде всего те, кому было не по себе от её острого пера и резкого языка, дававшего себя знать в особенности на съездах СДПГ. Некоторые мстили ей, не только шельмуя как склочную бабу, но и пытались публично унижать её.
Природа уж никак не баловала Розу Люксембург: рост полтора метра, непропорционально большая голова, длинный нос и повреждение бедра, с чем она, однако, научилась в большинстве случаев справляться, предоставляли простоватым умам, в которых никогда не было недостатка и у социал-демократии, возможность компенсировать собственную слабость с помощью дешёвой издёвки. Роза Люксембург, несомненно, страдавшая от всего этого, защищалась, насколько это ей удавалось, с помощью самоиронии. Отдавая предпочтение высоким и сильным служанкам, – а сто лет назад домашнее хозяйство ещё требовало рабочего времени, равного целому дню – она объясняла своего рода страхом, что в противном случае у посетителей могло сложиться впечатление, что они попали в жилище карликов.
Что касается отношений Розы Люксембург с мужчинами, то и здесь она предпочитала тех, кто представлял собой не только духовную, но и телесную величину. Правда, она была больше желаема, нежели желала сама. Во время одного из заседаний Бюро II Интернационала [11] (1907) возникла групповая фотография: в центре сияющая Роза Люксембург, вокруг которой несколько десятков мужчин, большей частью превосходивших её возрастом. Это снимок, источающий редкое обаяние. Не в меньшей степени были очарованы ею и мужчины, младшие по возрасту. Все её спутники жизни, кроме Лео Иогихеса, были моложе её: Костя Цеткин (1885–1980), сын Клары Цеткин, на 14 лет; Пауль Леви моложе двенадцатью годами, а врач Ханс Дифенбах (1884–1917), погибший во время мировой войны – моложе на 13 лет. На публике Роза Люксембург – а до своего фиктивного брака она никогда не была замужем и не имела детей – большей частью очень сдержанно обходилась со своей частной жизнью. Ведь в Германии времён кайзера Вильгельма II безнравственной считалась уже женщина, ездившая в одиночку, тем более, если она выступала, как Роза Люксембург.
Господствующая двойная мораль побуждала её не высказывать публично все свои соображения: «Кстати, по поводу г-жи фон Штейн, при всём уважении к её «Листам плюща»: Бог да покарает меня, но какой же коровой она была! Вот в чём дело: когда Гёте уволил ее, она вела себя как бранчливая сплетница, а я по-прежнему считаю, что характер женщины проявляется не там, где начинается любовь, а там, где она кончается» [12].
О том, в какой мере Роза Люксембург была принуждаема к «скромности», свидетельствует то обстоятельство, что её отношения с Паулем Леви стали известны только в 1983 г., многие годы спустя после смерти обоих, когда семья Леви отменила запрет на публикацию большой части его переписки с Розой Люксембург. Леви был незадолго до мировой войны её адвокатом на процессе во Франкфурте по обвинению в подстрекательстве к неповиновению властям. В 1919 г. он стал её преемником в руководстве КПГ. В 1914 г. обоих связывали краткие, но бурные отношения; дружба и доверие сохранялись до смерти Розы Люксембург. Пауль Леви спас её наследие и в 1922 г., несмотря на отчаянное сопротивление, издал «Русскую революцию», больше всего цитируемую и чаще всего ложно понимаемую работу
Розы Люксембург с известным и, как нечто само собой разумеющееся, отвергавшимся категорическим императивом, согласно которому «свобода всегда есть свобода для инакомыслящих».
«Изысканное», – таким словом, по мнению одного из её биографов Петера Неттля, можно самым сжатым образом характеризовать отношение Розы Люксембург к жизни. «Свои личные отношения она поддерживала в такой же чистоте и упорядоченности, как и своё имущество: каждый имел своё определённое место и мог приблизиться только в том случае, если его приглашали, да и то лишь на шаг. Но её отношение к людям не было, скажем, натянутым или формальным. В своём тесном кругу она пробуждала чувства верности и преданности, которые, допусти она это, сами собой превратились бы в своего рода любовь».
В политической борьбе Роза Люксембург была непреклонна, не говоря уже о её критике капитализма. Поначалу она ограничивалась применением приобретённых марксистских знаний к решению актуальных вопросов. Широкую известность приобрела ее брошюра «Социальная реформа или революция?», вышедшая в 1899 г., в которой Люксембург стремилась свести счёты с одним из немногих учеников Фридриха Энгельса – Эдуардом Бернштейном. Во время действия закона против социалистов Бернштейн руководил в эмиграции заграничной печатью партии и считался в европейской социал-демократии корифеем в теоретических вопросах социализма.
Через несколько месяцев после смерти Энгельса он, однако, начал отказываться от широко распространённого среди социалистов теоретического воззрения, согласно которому проблемы общества, покоящегося на капиталистическом способе производства, продолжают обостряться, почему следует не только бороться против этого общества, но и полностью преодолеть его. Как полагал Бернштейн, он обнаружил явления, опровергавшие это: противоречия ослабевают, а не продолжают обостряться, и поэтому следует предпочесть сотрудничество с буржуазно-капиталистическим обществом, а не практиковавшуюся до сих пор конфронтацию с ним.
Тем самым Бернштейн в конечном счёте лишь высказал то, что и без него думали, но не признавали публично многие социал-демократические парламентарии и в ещё большей степени лидеры профсоюзов. Профсоюзные руководители никогда не проявляли серьёзного интереса к идее фундаментальной оппозиции, ведь именно в кризисных ситуациях она угрожала, как не в последнюю очередь показал «исключительный закон», существованию созданных с большими усилиями организаций, а следовательно, и их собственной власти.
Но даже и теперь лишь немногие отваживались выйти из укрытия, чтобы помочь Бернштейну. Ведь он, сам не подозревая, чему положил начало, совершил невероятное кощунство. Соответственно резкой была и обратная реакция «охранителей храма», прежде всего главного теоретика СДПГ Карла Каутского.
До съезда СДПГ в 1903 г. продолжались так называемые дебаты о ревизионизме [13], в ходе которых Роза Люксембург добилась явно больше, чем первого признания – пусть в содержательном отношении она лишь суммировала известные позиции марксизма. Противоречия капитализма, по её мнению, обострились настолько, что это толкает человечество к варварству. Задача рабочего движения – сделать всё, чтобы воспрепятствовать такому развитию событий. Социализм – спасение от гибели, отсюда формула: социализм или варварство.
Специалисты полагают, что ни одна книга не воодушевила больше людей в пользу замысла Маркса – навсегда изгнать из человеческого общества эксплуатацию, угнетение и
