Роза Люксембург - О социализме и русской революции

Талант Розы Люксембург — редкостно цельный и вместе с тем многогранный. Беззаветно смелая революционерка была вдумчивым, творческим мыслителем. История, политическая экономия, стратегия и тактика пролетарской борьбы оживали под пером тонкого аналитика и страстного полемиста. Она достигала кристальной ясности при освещении сложных теоретических вопросов, чеканно формулировала программные документы, вдохновенно сочиняла революционные воззвания, сражая идейных противников точной аргументацией, изящной иронией, а иногда и гневным сарказмом. У этой маленького роста женщины с большой головой, выразительным профилем и черными задумчивыми глазами был звонкий мелодичный голос, который достигал самых отдаленных углов огромных переполненных залов. Она обладала поразительным даром убеждения: ее образная и всегда предельно искренняя речь проникала в умы и сердца простых рабочих и работниц.

Роза Люксембург глубоко верила в историческое творчество народных масс. Она видела в них не пассивных исполнителей чужой воли, а инициативных борцов за свободу и справедливость. Стремления и мечты людей, их отношения и жизненная позиция не только всегда интересовали, но и вдохновляли ее. «Быть человеком — самое главное, — писала она из тюрьмы подруге. — А это значит: быть твердым, ясным и веселым, да, веселым, несмотря ни на что, вопреки всему, ибо скулить — удел слабых. Быть человеком — значит радостно бросить, если нужно, всю свою жизнь «на великие весы судьбы», значит в то же время и радоваться каждому светлому дню, каждому красивому облаку…»

Проведя в тюрьмах Германии и Польши свыше четырех лет, Р. Люксембург говорила, что надеется умереть на посту: в уличном бою или на каторге. Почти так и случилось. Контрреволюционеры убили ее ночью 15 января 1919 г. на улице Берлина и трусливо сбросили труп в воды канала. Потрясенная этим известием, хорошо знавшая ее Александра Коллонтай воскликнула в ужасе и гневе: «Разбрызгать драгоценный мозг Розы Люксембург по мостовой! Оборвать нить созидательного творчества на полуслове, остановить работу остроаналитического ума… Какой кошмар! Какое преступление! Преступление не только перед пролетариатом — с ним не считаются вдохновители этого злодеяния, — но и перед рычагом истории — перед наукой»*.

Не только жизнь Р. Люксембург была драматичной, но и судьба ее литературно-политического наследия. Ей довелось держать в руках лишь несколько своих книг и брошюр. В 1898 г. была издана в Германии ее докторская диссертация «Промышленное развитие Польши»*. Год спустя имела шумный успех брошюра «Социальная реформа или революция?»*. Опыту первой русской революции была посвящена адресованная немецким рабочим брошюра «Массовая стачка, партия и профсоюзы». Для польских рабочих под псевдонимом «Юзеф Хмура» она написала популярную брошюру «Церковь и социализм»*. В 1913 г. было опубликовано большое исследование «Накопление капитала. К вопросу об экономическом объяснении империализма», вызвавшее разнообразную критику. В 1916 г. нелегально вышла брошюра «Кризис социал-демократии», известная как «брошюра Юниуса». Многочисленные статьи были рассеяны в различных немецких и польских журналах и газетах.

После гибели Розы Клара Цеткин выпустила вторым изданием брошюру «Кризис социал-демократии» со своим предисловием. Вскоре вышли «Письма из тюрьмы», затем написанная в тюрьме книга «Накопление капитала, или Что сделали эпигоны из марксовой теории. Антикритика», потом — письма Луизе и Карлу Каутским*, неизданные лекции «Введение в политическую экономию». Компартией Германии была создана комиссия, в которую вошли К. Цеткин, А. Барский, Ю. Мархлевский. Ей было поручено, чтобы «все литературное наследие Розы Люксембург было издано быстро и добросовестно, стало достоянием международного пролетариата»*. Но издатели столкнулись с немалыми трудностями.

В 1922 г. Пауль Леви, исключенный из КПГ, опубликовал написанную Р. Люксембург в тюрьме «Рукопись о русской революции», сопроводив ее пространным антикоммунистическим комментарием*. К. Цеткин, Барский и Мейер тотчас заявили, что рукопись вовсе не была «политическим завещанием» Розы, тем более что она многое из написанного вскоре практически исправила в ходе германской революции*.

В. И. Ленин в «Заметках публициста» обратил внимание на то, что Леви издал как раз ту работу Люксембург, в которой имелись ошибки. Однако, несмотря на них, подчеркнул Ленин, Роза Люксембург «была и остается орлом». Назвав ее великой коммунисткой, он высказал убеждение, что «ее биография и полное собрание ее сочинений… будут полезнейшим уроком для воспитания многих поколений коммунистов всего мира»*. Этот завет Ленина не был, однако, выполнен.

Парадоксально, но факт: в посмертном умалении и искажении вклада Розы Люксембург в теоретическую разработку марксизма, в обобщение революционного опыта XX в. повинны не столько ее идейные противники, сколько некоторые соратники. Если при жизни враги именовали ее «кровавой Розой», обвиняли в намерении перенести в Германию «русские методы» и травили как «агента большевизма», то позднее бывшие «друзья» изо всех сил старались противопоставить ее Ленину и большевикам.

В обстановке острых идеологических и политических споров, развернувшихся в РКП (б), КПГ и Коминтерне после кончины Ленина, появились желавшие воспользоваться ее именем для прикрытия собственных позиций. Так, А. Тальгеймер необоснованно приписал Розе Люксембург некую «теорию автоматического краха капитализма». В полемике о «перманентной революции» К- Радек заявил, что создали ее Роза Люксембург и Троцкий. Сталин тогда публично поправил Радека, назвав авторами «теории» не Люксембург, а Троцкого и Парвуса*.

Когда в 1925 г. V конгресс Коминтерна выдвинул задачу изучения опыта ленинизма, на V расширенный пленум ИККИ были вынесены подготовленные Зиновьевым тезисы «Большевизация партий Коммунистического Интернационала». В них едва ли не все теоретические ошибки в европейских партиях — как «левые», так и социал-демократические — были «обобщены» под зловещей рубрикой «ошибки люксембургианства». Тезис горячо поддержали исключенные потом из КПГ лидер «ультралевых» Рут Фишер и Гейнц Нойман. Только Клара Цеткин, заявившая, что вовсе не намерена «утаивать или затушевывать идеологические и организационные недостатки Союза Спартака», протестовала против опасной тенденции третировать старых спартаковцев.*

«Люксембургианство» было представлено в тезисах ИККИ средоточием ошибок по вопросам о соотношении стихийности и сознательности, об организации и массах, о подготовке вооруженного восстания, о роли профсоюзов, по крестьянскому и национальному вопросам. Но еще более роковым, чем преувеличение или приписывание Р. Люксембург тех или иных ошибок, оказался обобщающий тезис, что, «чем ближе к ленинизму» стоят такие деятели, как Роза Люксембург, «тем опаснее взгляды их в той части, в которой, будучи ошибочными, эти взгляды не совпадают с ленинизмом»*. Едва ли сочинители этой чудовищной иезуитской формулы предвидели, что с ее помощью будут отлучены от ленинизма один за другим и они сами, пока в конце концов монополия на толкование взглядов Ленина не достанется Сталину.

В 1931 г. Сталин опубликовал письмо в редакцию журнала «Пролетарская революция», в котором автор дискуссионной статьи А. Г. Слуцкий был назван «троцкистским контрабандистом», а все германские левые социал-демократы, особенно Роза Люксембург, ошельмованы. Так, ей были приписаны «полуменьшевистская теория империализма» и сочинение вместе с Парвусом «схемы перманентной революции», которые были-де затем «подхвачены Троцким»*. Сталин «забыл», что семь лет назад сам писал иное, но никто не рискнул ему об этом напомнить.

Если еще в 1930 г. мог быть опубликован по-русски первый том избранных сочинений Розы Люксембург «Против реформизма» (перевод III тома немецкого издания)*, то письмо Сталина вовсе прекратило публикацию в СССР ее работ. Когда же редактор-составитель Пауль Фрёлих был исключен из КПГ, перестало выходить и немецкое издание.

Только после XX съезда КПСС советские, немецкие и польские историки взялись за восстановление истинного облика Розы Люксембург. Однако их опередили буржуазные авторы. В 60-е годы на Западе стали переиздавать многие ее работы, вышли подробные биографии*. Ее изображали представителем некоего особого «западноевропейского» или «демократического» марксизма, противостоящего ленинизму. Эта идеологическая установка служила и для приглушения «люксембургианской эйфории», как именовали бурно возросший в то время интерес западной молодежи к революционному марксизму и его носителям. Вместе с тем на Западе появились издания и фильмы, способствовавшие восстановлению более или менее достоверного облика великой революционерки*.