Крестьян объединяли в военизированные бригады и направляли то на полевые работы, то на строительство дамб и плотин. Вместо работы на предприятиях люди выплавляли металл в доменных печах, сооруженных прямо во дворах домов. Власти подстегивали народ с помощью идеологической обработки и административного нажима, вынуждая его трудиться на износ ради грядущего “экономического чуда”. “За одну ночь можно достичь такого результата, что он превзойдет то, что сделано за тысячелетия, – говорилось в газетах. – Большой скачок открыл новую историческую эпоху, свидетельствующую о том, что Китай обгоняет Советский Союз в переходе к коммунизму”. А в это время в СССР Никита Хрущев “догонял и обгонял” Америку.
Вскоре выяснилось, что страна не в состоянии не только повышать производство, но и удержать его на прежнем уровне. В политику “большого скачка” начинают вносить коррективы. Уже в декабре 1958 года на пленуме ЦК партии было заявлено, что переход к коммунизму представляет собой длительный и сложный процесс и перепрыгнуть через этап социализма невозможно. Были осуждены “перегибы” на местах при создании народных коммун.
Весной 1959 года во многих провинциях страны начался голод. По Китаю прокатилась волна крестьянских выступлений. В апреле того же года на пленуме ЦК КПК вновь рассматривались вопросы “упорядочения” в деятельности народных коммун. Кризис политики “большого скачка и народных коммун” особенно остро проявился летом 1959 года на совещании высших руководящих кадров партии в Лушане. Мао там заявил:
– Я не претендую на авторство идеи создания народных коммун, я только внес предложение о них. Я виновен в двух преступлениях. Я призывал к массовой выплавке 10,7 миллионов тонн стали, и если вы одобряли это, то можете разделить со мной часть вины. Весь мир против опыта народных коммун. Может быть, мы потерпели полное поражение? Нет, мы потерпели только частичное поражение, раздули поветрие коммунизма, что послужило уроком для всей страны.
В центре внимания этого совещания оказался маршал Пэн Дэхуай, бывший в то время министром обороны, который направил Мао письмо, возлагающее ответственность за последствия “большого скачка” на Великого кормчего. Мао расценил это письмо как прямой вызов своему авторитету и всевластию. В ходе ожесточенной внутренней борьбы маршал потерпел поражение и вынужден был уйти в отставку, хотя и остался членом Политбюро КПК. Позднее, в декабре 1966 года он будет арестован хунвэйбинами, а в 1974 – скончается.
Последствия “большого скачка” были исключительно тяжелыми. В течение трех самых трудных лет (1959 – 1961) смертность возросла на много миллионов, а рождаемость резко снизилась. Западные демографы вычислили число потерь в 20 – 30 миллионов человеческих жизней. Ситуацию осложнили стихийные бедствия и ухудшившиеся отношения с Советским Союзом, который отозвал своих специалистов. Катастрофа “большого скачка” нанесла серьезный удар по престижу вождя. Он даже вынужден был поступиться частью власти и ушел с поста Председателя республики. В апреле 1959 года эту должность занял Лю Шаоци.
Новым ударом для Мао стал IX пленум ЦК КПК, принявший курс на урегулирование народного хозяйства. По свидетельству Ли Чжисуя, после него Мао впал в депрессию и вновь стал предаваться любовным утехам. Это было для него чем-то вроде разрядки после политических баталий. Доктор Ли пишет:
"Для молодых женщин, которых Мао выбирал, обслуживать его, угождать любому его желанию было ни с чем не сравнимой честью. Каждый, кто работал для Мао, тщательно изучался, женщины не были исключением. Осторожное исследование гарантировало, что они полны благоговения, восторга и восхищения председателем. Все они – потомки нищих крестьян, все из семей, обязанных своим благосостоянием коммунистической партии. Мао для них – мессия, спаситель. Наложницы Мао никогда не любили его в обычном, житейском смысле слова. Они любили его скорее как своего великого вождя, как учителя и спасителя. Одна из девиц, описывая сексуальную удаль Мао, заметила: “Он велик во всем!”.
В шестьдесят семь лет Мао уже прошел границу возраста, когда сексуальная активность у мужчины затухает. Но именно тогда он стал сторонником даосской сексуальной практики, которая считала, что секс не только удовольствие, он необходим для продления жизни. Наибольшее удовлетворение Мао испытывал, если несколько молодых женщин разделяли с ним постель одновременно.
В начале 60-х годов на первый план все более явно выдвигаются Председатель КНР Лю Шаоци и Генеральный секретарь партии Дэн Сяопин. Большим влиянием пользовался также министр обороны маршал Линь Бяо. По этому поводу американский исследователь Пол Джонсон замечает, что Мао никогда не имел верховной и единоличной власти, подобно Гитлеру или Сталину, другим диктаторам XX века. Причины этого – неподдающиеся решению китайские проблемы, отсутствие современных коммуникаций, а также отсутствие таких масштабных аппаратов террора, как гестапо или НКВД – КГБ. Развивая эту мысль, добавим, что обожествление Мао, нарастающее из десятилетия в десятилетие, полностью компенсировало существующие политические ограничения его всевластия вроде “коллективного руководства”.
Однако Мао Цзэдун не собирался ни с кем делиться полнотой своей власти. Осенью 1962 года он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы вновь выдвинуть лозунг: “Не забывать о классовой борьбе!” Это соответствовало известному сталинскому положению об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Цель та же – расправиться с противниками в партии. Государственный и партийный аппарат понемногу выходит из-под контроля Великого кормчего, однако есть армия, где властвует его верный последователь маршал Линь Бяо. И начинается кампания за превращение армии в “школу идей Мао”.
Первые шаги в этом направлении были предприняты еще в 1960 году, когда Военный совет ЦК КПК принял постановление “Об усилении идейно-политической работы в армии”. В нем говорилось:
"Главным содержанием теоретической учебы всех кадровых работников должны стать произведения Мао Цзэдуна. Основным предметом военного обучения и политической подготовки в воинских частях, академиях и училищах должны стать труды Мао Цзэдуна. Следует целиком перестроить военную и политическую подготовку, изъяв из учебных пособий все разделы, которые не соответствуют идеям Мао Цзэдуна”.
На рубеже 50 – 60-х годов стала нарастать напряженность во взаимоотношениях между Китаем и СССР. Во многом это был конфликт двух партий-монстров: КПК и КПСС. С началом политики большого скачка и народных коммун в Китае все чаще критиковали советский опыт. Китайские руководители со злорадством говорили, что “родина Октября” топчется на месте, а мы вырвались вперед и идем к коммунизму. Специалистов из СССР стали критиковать за “техническую отсталость и ретроградство”. Китайские лидеры были также недовольны сближением Н.С. Хрущева с США и его политикой разрядки.
