- Поверь, папа, дело тут не столько во мне; ведь такие вещи могут плохо отразиться на твоих шансах.
Он посмотрел на меня с серьезным видом. Нелегко было выслушивать обвинения в том, что я пытаюсь укрыться от фронта за канцелярским столом, а президент использует свое влияние, чтобы избавить меня от опасности. Отец спросил, что я могу и намерен предпринять.
- Я хотел бы подать в отставку. Отказаться от своего чина. Я хотел сказать тебе об этом, ведь я знаю, что ты думал, когда я сообщил тебе о...
- Ты говоришь со мной как с главнокомандующим? - В его глазах блеснул веселый огонек.
- Если угодно, да.
- Подожди немного. - Повернувшись к Стиву Эрли, он сказал:
- Стив, попросите Хэпа Арнольда вернуться сюда на минутку.
Когда генерал Арнольд вошел в салон, отец передал ему мою просьбу.
- Я предоставляю вам решить это дело, Хэп, - сказал он. - Это касается вас. Поступайте, как вы считаете нужным. - И отец отвернулся к окну.
Генерал Арнольд подмигнул мне:
- Это всерьез, капитан?
- Конечно, сэр.
- Что же вы намерены делать? Вновь добровольно вступить в армию рядовым? Не так ли?
- Я подумывал о вступлении в Королевские Канадские воздушные силы, если мне не удастся вновь вступить в армию рядовым, сэр.
- Гм... Что ж, подайте прошение об отставке через официальные инстанции. Приведите все свои доводы. Мы рассмотрим ваше дело.
И вот поданное мною прошение пошло по официальным инстанциям. Спустя неделю через те же инстанции пришел ответ: "В просьбе отказать". Тогда я стал систематически бомбардировать начальство просьбами о перемене места службы, чтобы как-нибудь добиться назначения за океан. Это мне удалось довольно скоро: я был переведен на аэродром Боллинг для прохождения курса обучения в качестве офицера воздушной разведки под руководством работящего, умного молодого офицера Лориса Норстада, окончившего военную академию Вест Пойнт. Пройдя курс разведки, я получил назначение в 21-ю разведывательную эскадрилью, которой командовал майор Джимми Крэбб. Эскадрилья базировалась на Ньюфаундленде и несла патрульную службу по охране нашего судоходства в северной части Атлантического океана от германских подводных лодок. Таким образом, хотя мне еще не удалось пересечь океан, я считал, что по крайней мере близок к этому.
Я долго пытался подобрать подходящее слово для характеристики условий погоды, жизни, местности - если это можно назвать местностью - на Ньюфаундленде в марте 1941 г. Пожалуй, их можно было бы назвать гнетущими, если понимать под этим словом сочетание грязи, холода и уныния. Исходя, главным образом, из того, что хуже Ньюфаундленда в марте 1941 г. ничего быть не может, я добровольно вызвался участвовать в рекогносцировочной экспедиции по изысканию в Арктике площадок для воздушных баз, которые можно было бы использовать как промежуточные пункты для переброски истребителей по воздуху из Соединенных Штатов в Англию. Самая щекотливая часть этого предприятия состояла в том, чтобы не допустить трений между армией и флотом. В порядке выполнения задания мне пришлось совершить путь из Лабрадора через Баффинову землю в Гренландию и Исландию и, наконец, в Англию, где мне предстояло сопоставить собранные мною данные с данными английского министерства авиации. Откровенно говоря, я предпочел бы попасть в Англию несколько позже: я прибыл туда в конце периода ожесточенных бомбардировок английских городов немцами (май - июнь 1941 г.). Правда, я оказался там уже под конец, но и этого было достаточно. Как и другие свидетели этих событий, я был потрясен зрелищем разрушенных зданий и испытывал чувство беспомощности в моменты, когда бомбы падали со всех сторон и нельзя было двинуться с места.
В этот мой первый приезд в Англию в годы войны я был однажды приглашен на воскресенье в загородную резиденцию Черчилля - Чекерс. Я наслаждался воскресным отдыхом в семейном кругу, хотя два раза и попал в неловкое положение: в первом случае английский дворецкий, персонаж из голливудского кинофильма, встретил меня у дверей и справился о моем багаже, но я не мог предъявить ему ничего, кроме гребенки и зубной щетки; во втором случае, получив взаймы прекрасную пижаму из китайского шелка, очевидно, принадлежавшую хозяину дома, я обнаружил, проснувшись в воскресенье утром, что она лопнула по всем швам, так как была мне тесна.
К середине лета 1941 г. моя эскадрилья нашла пять участков для баз за полярным кругом. Мы окрестили их именами, известными, вероятно,только летчикам, которым пришлось ими пользоваться в течение последующих четырех лет: Гуз бэй в Лабрадоре, Блюи ист в Гренландии, Кристалл первый в Квебеке, Кристалл второй и Кристалл третий на Баффиновой земле.
Таково было наше участие в создании системы переброски самолетов, благодаря которой летом 1942 и 1943 гг. Англия получила много истребителей и бомбардировщиков.
К началу августа я был снова на Баффиновой земле и увязал по колено в топкой тундре, производя съемку участка для постройки воздушного порта у входа в пролив Камберленд. Неожиданно я получил по радио приказ вернуться на свою ньюфаундлендскую базу. Обычные служебные дела - решил я. На базе у озера Гэндер в мое распоряжение был предоставлен самолет "ОА-10 Грумман" с пилотом. Нам было приказано принять на борт в Сент-Джонсе в пятницу 8 августа генерала, командующего американскими войсками на Ньюфаундленде, и направиться с ним на морскую базу в Арджентии. Любопытно! Я мог только предположить, что какое-то высокое начальство желает посовещаться относительно баз, съемкой которых я занимался.
Наш генерал молча сидел на заднем сиденье маленького "Груммана", а я на месте второго пилота. Когда мы перевалили через горный хребет, у подножия которого расположена гавань Арджентии, наш пилот изумленно свистнул. Бухта была заполнена военными кораблями, причем среди них было много крупных. Мы глядели друг на друга в полном недоумении. По радио мы получили указания, к какому причалу пришвартоваться и сколько времени ждать, пока за нами пришлют катер. Тем временем мы строили догадки насчет того, по какому случаю эта флотилия крейсеров и эсминцев стоит здесь на якоре. Мы могли только предположить, что попали на какие-то маневры Атлантического флота.
Мое недоумение разрешилось через несколько минут, когда катер примчал нас к крейсеру - это была "Августа" - и, поднявшись на борт, я увидел, что позади командира крейсера стоят армейский адъютант отца бригадный генерал "папаша" Уотсон и морской адъютант вице-адмирал Вильсон Браун. Я был настолько поражен, увидев их, и так напряженно старался понять смысл происходившего, что едва не забыл то немногое из области морского этикета, чему меня научили, когда я был еще мальчиком, а отец - помощником морского министра. Уотсон осклабился, адмирал Браун помахал рукой, и я, опомнившись как раз во-время, повернулся к корме крейсера и отдал честь американскому флагу. Через секунду "папаша" жал мне руку, говоря: "Вас хочет видеть главнокомандующий". Я ринулся вперед и увидел брата Франклина, который служил младшим лейтенантом во флоте.
