- Значит, это делается для поднятия духа? - спросил я.
- Не только для этого. А наша программа поставок по ленд-лизу? Англичане знают, что они дошли до предела своей производственной мощности, и этот предел не рассчитан на наступательную войну. На нашем совещании мы должны будем разработать производственные планы и, что для англичан гораздо важнее, планы поставок.
Я подал отцу огонь, и он закурил.
- Их беспокоит вопрос, какую часть производимых нами материалов мы намерены отдавать русским.
- И что же?
- Мне уже известно, насколько премьер-министр верит в способность России продолжать войну. - Отец жестом показал, что эта вера равна нулю.
- Очевидно, ты веришь в них больше, чем он?
- Гарри Гопкинс верит больше. А он способен убедить и меня.
Конечно, я то время, когда происходил этот разговор, продукция американской военной промышленности представляла еще ничтожную величину. Англичане боялись, как бы на их долю не досталась всего лишь половина этой ничтожной величины.
- Премьер-министр будет здесь завтра, потому что он знает, хотя вряд ли это покажет, что без Америки Англия не сможет продолжать войну.
Я свистнул. Я видел воздушные налеты, обрушившиеся в мае на большинство промышленных центров Англии, но не знал, что положение англичан так серьезно. А тут еще и русские непрерывно отступают...
- Конечно, - продолжал отец, - Черчилля больше всего беспокоит вопрос, когда мы вступим в войну. Он ясно понимает, что до тех пор, пока Америка ограничивается усилиями в области производства, это только поможет Англии держаться - не больше. Он знает, что для наступления ему нужны американские войска.
- Читал ты английские газеты, когда был в Лондоне? - спросил вдруг отец.
Я ответил, что мне пришлось видеть в английских газетах ряд статей, резко критиковавших Соединенные Штаты, которые якобы заинтересованы только в том, чтобы Англия была обескровлена, после чего мы выступим как спасители в последнюю секунду. Отец удовлетворенно кивнул головой.
- Вот подожди, - сказал он, - подожди, и ты увидишь, что премьер-министр начнет с того, что потребует от нас немедленного объявления войны нацистам.
Я сказал, что мне не совсем ясно, что же собственно можем выиграть от этого совещания мы, американцы, если не говорить о том, что мы морально и без того уже на стороне Англии.
- Это первое, и это очень важно, - сказал отец. - Затем, имей в виду, что здесь со мной находятся и наши начальники штабов. Они могут выяснить очень многое. Как в точности обстоит дело с английским военным потенциалом? Верно ли, что в отношении людских резервов англичане уже подмели все подчистую?
- Кто же приехал сюда? - спросил я. Я еще не видел никого, кроме отца и его адъютантов.
- Кинг, Старк, Маршалл, Арнольд... Начальства много. Ты их увидишь.
Приход курьера с почтой прервал на несколько минут нашу беседу. После его ухода отец вернулся к вопросу об основных мотивах предстоящей встречи. Мне кажется, он как бы репетировал свою роль. готовясь к переговорам, которые должны были начаться на следующий день, анализировал различные соображения, приведшие его сюда, и настраивал себя для ответа на требования Черчилля.
- Есть еще одно обстоятельство, - сказал отец. - На карту поставлена судьба Британской империи. Английские и германские банкиры уже давно прибрали к рукам почти всю мировую торговлю - правда, не все отдают себе в этом отчет. Даже поражение Германии в прошлой войне не изменило дела. Так вот, это не слишком выгодно для американской торговли, не правда ли? - Он приподнял брови и взглянул на меня. - Если в прошлом немцы и англичане стремились не допускать нас к участию в мировой торговле, не давали развиваться нашему торговому судоходству, вытесняли нас с тех или других рынков, то теперь, когда Англия и Германия воюют друг с другом, что мы должны делать? Одно обстоятельство для нас уже совершенно ясно. Мы не можем позволить себе действовать корыстно и выбирать, на чью сторону нам стать, руководствуясь только соображениями наибольшей выгоды. Оставим на минуту в стороне, что нацизм нам ненавистен и что наши естественные интересы, наши сердца на стороне англичан. Есть и другой подход к вопросу. Мы должны с самого начала ясно сказать англичанам, что мы не намерены быть просто добрым дядюшкой, которого Британская империя может использовать, чтобы выбраться из трудного положения, и потом навсегда забыть.
- Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, - вставил я.
- Черчилль заявил мне, что он стал премьер-министром Его Величества не для того, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи (впоследствии Черчилль повторил это заявление по радио). Мне кажется, я выступаю как президент Америки, когда говорю, что Америка не будет помогать Англии в этой войне только для того, чтобы дать ей возможность попрежнему беспощадно подавлять колониальные народы. - Отец помолчал.
- Мне кажется, - сказал я осторожно, - что в ближайшие дни я буду свидетелем того, как здесь полетят пух и перья.
- Посмотрим, - ответил отец, - посмотрим.
* * *
В тот же день около половины пятого на "Августу" прибыли Самнер Уэллес и Аверелл Гарриман. Им нужно было просмотреть с отцом некоторые документы; я оставил их и вернулся только к обеду. За столом говорили почти исключительно о пустяках. Мы рано легли спать.
В субботу, в девятом часу утра, все мы уже были на палубе, наблюдая, как "Принц Уэльский" вошел в бухту и бросил якорь недалеко от "Августы". Я поддерживал отца под руку. Нам показалось, что в группе людей, стоявших на палубе английского линкора, был и Черчилль. Но утро было пасмурное, моросил дождь, и мы не были уверены в этом.
Часа через два премьер-министр и наиболее видные из сопровождавших его лиц прибыли на "Августу". Это была первая встреча Черчилля с отцом с 1919 года, однако, беседуя о своей переписке, о трансатлантических телефонных переговорах, о здоровье, о работе и заботах, они вскоре стали называть друг друга "Франклин" и "Уинстон". Конечно, это делалось только в частной беседе; в присутствии других официальных лиц они именовали друг друга "господин президент" и "господин премьер-министр". Отец в конце концов отбросил эту искусственную формальность, но Черчилль всегда щепетильно соблюдал ее.
Первый визит Черчилля был чисто официальным; премьер-министр должен был вручить отцу письмо от английского короля. Большое внимание обращали на себя советники, сопровождавшие Черчилля. В то время как отец взял на конференцию лишь небольшую группу людей, Черчилль, - если нельзя сказать, что он привез всех от А до Я, - во всяком случае взял с собой всех от Бивербрука до Юла. Тут же нам стало известно, что явились "чиновники министерства информации", оснащенные всем необходимым, включая записные книжки и фотоаппараты. Генерал Хэп Арнольд подошел ко мне и шепнул на ухо, что нужно и нам, чорт побери, срочно раздобыть фотографов и пленку и нельзя ли найти фотографов на базе, на озере Гэндер? В то же утро я послал нашего пилота на "Груммане" обратно на базу, поручив ему привезти фотоматериалы и военных фотографов, чтобы дать нашей печати хоть какие-нибудь сведения о совещании.
