«Он потерял мать в возрасте семнадцати лет, и это еще более сблизило нас с Джоном, - говорил Пол. Эта связь была самой сильной. Впоследствии нас объединили профессиональные интересы, и, когда мы стали вместе писать песни, думаю, эта связь помогла созданию атмосферы духовной близости и доверия между нами. Мы были очень хорошими товарищами до того момента, пока ансамбль «Битлз» не начал распадаться и между нами не встала Йоко».
Мими не очень симпатизировала Маккартни - этому стиляге в пиджаке в крапинку и в джинсах в обтяжку. Его еще не в полную силу проявившаяся привлекательность не произвела на нее впечатления. Когда Пол появлялся в дверях ее дома и говорил: «Привет, Мими, можно войти?», она привычно отвечала: «Нет, конечно, нельзя». И если она все-таки пускала его в дом, то ни в коем случае не позволяла, чтобы неслаженные звуки гитар двух подражателей Пресли звучали в ее чистой, ухоженной гостиной. Поэтому приходилось репетировать дома у Маккартни.
Джим Маккартни тоже не одобрял этой дружбы. Ему не нравился рок-н-ролл и не нравился Джон Леннон. Майкл вспоминает: «Папа отнюдь не питал к нему дружеских чувств». Отец предупреждал Пола: «Сынок, он втянет тебя в неприятную историю». Однако Джим Маккартни следовал в жизни тем принципам, которые проповедовал. Майкл говорил: «Папа действительно придерживался своего принципа «терпимость и сдержанность». И Джон Леннон гораздо чаще бывал в доме Маккартни, чем об этом знал Джим. Ливерпульский художественный колледж находился рядом с «институтом», в котором учился Пол, но оба ученика не так часто посещали свои учебные заведения, как то предписывалось правилами. Леннон вообще не бывал в колледже, Пол также приобщился к прогулам. Он вспоминал: «Мы убегали из класса, перелезали через ограду и шли на церковное кладбище, расположенное всего в сотне ярдов, где, кощунствуя, загорали на могилах. Это было лучшее место, где можно было понежиться на солнышке и поспать».
После знакомства с Ленноном это время проводилось уже иначе. Вместо того чтобы спать на кладбище, Пол возвращался домой на Фортлин-Роуд, где они с Ленноном устраивaли концерты. Иногда к ним присоединялся парень по имени Джон Ллойд, который сейчас торгует коврами в Ливерпуле. Впервые Ллойд встретился с новоиспеченными музыкантами в саду церкви Святого Петра как раз в тот день, когда они сами познакомились друг с другом. Он вспоминает: «Пол был довольно спокойным и не очень общительным, небольшого роста и слегка полноватым (в то время Майкл называл брата толстяком, а себя «пудингом колледжа» [Пудинг из бисквитного теста с цукатами и сладкой подливкой]. Пол был хорошо воспитан, я никогда не слышал, чтобы он ругался. Если кто-то в разговоре с ним повышал голос, Пол всегда оставался вежливым. Джон же был полной ему противоположностью: открытый и очень общительный. Он всегда высказывал вслух свои мысли, чего нельзя было сказать о Поле».
На Фортлин-Роуд они слушали патефон («красивый кусок полированного дерева» - таким он остался в памяти Ллойда) и играли на гитарах. Пол приглашал друзей домой, но им не разрешалось проходить дальше гостиной. «Маккартни жили шикарно, - говорил Ллойд, - и считалось большой удачей, если тебе вообще разрешали войти в дом».
Джим Маккартни здорово бы разозлился, если бы узнал, что в то время, когда он находится на работе, кто-то, кому положено в это время быть в школе, сидит в его гостиной, не говоря уже о других комнатах. Упорные часы тренировок сделали свое дело, и техника игры на гитаре у Пола и Джона значительно улучшилась. Пол был левшой, но быстро справился с этой проблемой. «Когда я впервые взял в руки гитару, то никак не мог понять, в чем дело. Руки не слушались, и у меня ничего не получалось», - вспоминал он. Найти правильный выход помогла фотография певца и гитариста левши Слима Уитмана, исполнявшего песни в стиле кантри-энд-вестерн. «Это был первый музыкант-левша, которого я видел, и я сказал себе: «Вот в чем дело! Надо просто перевернуть гитару».
И это сработало. Правша Леннон, наблюдая за игрой своего более техничного партнера в зеркале, брал вслед за ним аккорды.
В субботние вечера они смотрели по телевизору передачу «Oh Boy!». Это была рок-программа британского телевидения, в которой показывали выступления рок-музыкантов перед публикой, представляющей собой поколение молодых рокеров, возбужденных звуками музыки (когда Элтон Джон впервые посмотрел эту передачу, ему тоже захотелось выступать).
Пол и Джон не любили Клиффа Ричарда, одетого в красный камзол, с сальными волосами, полностью копирующего манеру исполнения Элвиса, но Клифф был постоянным участником рок-шоу, и поэтому они достаточно много времени уделяли разучиванию его песен. Когда Маккартни выучил партию гитары первого хита Ричарда «Move It», наблюдая за его игрой по телевизору, то, по его собственным словам, «выскочил из дома, сел на велосипед и помчался к Джону, крича на ходу: «Я выучил!»
Упражнялись они и в гармонии. Маккартни говорил: «Благодаря отцу я имел большее представление о гармонии, чем Джон, по крайней мере, я четко представлял себе, что это такое». Леннон настаивал, чтобы Маккартни копировал манеру вокала Литтл Ричарда, что и явилось характерной чертой ансамбля «Битлз» в самом начале их творчества. «Я обычно пел тихо, спокойно, без взвизгиваний, но Джон говорил: «Давай, ты же можешь петь лучше».
Песенное творчество тоже не оставалось забытым. Они исписывали блокнот за блокнотом стихами песен, которых насчитывалось уже более пятидесяти, включая «When I’m Sixty Four» и «Love Me Do». Ho если слова сохранялись, то мелодии менялись. Ни Леннон, ни Маккартни не знали нот, даже после четырех попыток Пол не сумел овладеть нотной грамотой, и поэтому мелодии часто забывались. Когда ансамбль «Quarry Men», сменивший название на «Rainbows», a затем на «Johnny and the Moondogs», изредка играл на свадьбах и в клубах, в его репертуар включалось несколько собственных песен.
Однако, несмотря на все их усилия, никто не стремился подписать с ними контракт. Они так и оставались энтузиастами-школьниками, которым не всегда удавалось набрать необходимое количество участников ансамбля, и частенько они выступали без ударника (в конце 50-х годов мало кто из ребят стремился стать ударником, все хотели быть Элвисом). Участники ансамбля постоянно менялись, их оказалось значительное больше, чем названий ансамбля. Отчасти в этом была вина и Пола. Как вспоминает Джон Ллойд, «Пол был себе на уме и всегда знал, чего хочет». А хотел Пол быть соло-гитаристом. И для достижения этой цели он, например, однажды придрался к участнику ансамбля по имени Эрик Гриффитс, который вскоре покинул их. Леннону тоже не чужды были такие штучки, но делал он это решительно и прямолинейно. Пит Шоттон сразу понял намек и ушел из ансамбля, когда Джон демонстративно сломал стиральную доску, на которой играл Пит во время исполнения скифл.
