Телефон разбудил меня своевременно, я чувствовал себя прескверно. Потребовалось огромное усилие воли, чтобы справиться с завтраком, но я знал, как важно разумно начать день, тем более когда предыдущий вечер кончился столь неразумно. Утро было пасмурное, хмурое, как раз под стать моей голове. Я поглядел на небо. Ой-ой! Зюйд-вест в пять-шесть баллов, облачно, возможны ливневые дожди. Не очень-то приятная перспектива.
Придя к яхте, я увидел, что Блонди уже трудится на «Шутнике». Дэвис, а за ним и Фрэнсис тоже явились и приступили к работе. Я суетился на борту «Эйры», но никаких серьёзных дел не было, в общем-то я просто слонялся взад-вперёд, злой и раздражённый. Два крутых яйца давили на желудок, словно свинцовые грузила, и я уже был не рад, что съел их. К восьми тридцати все приготовления были завершены, оставалось только убивать время. Пришли мои друзья, и я честно старался быть учтивым, но эта задача превосходила мои возможности, и я обрадовался, когда подошёл военный катер, чтобы вывести «Эйру» из залива Милл и отбуксировать её к Торпедному доку. «Шутник» и «Джипси Мот» уже ушли туда; Блонди — на буксире, Фрэнсис пустил вспомогательный двигатель. Целью этой затеи, о которой мы договорились заранее, было дать каждому возможность поскрести надводные борта своей яхты, очистить их от вонючего чёрного мазута, налипшего за то время, что мы стояли под ветром у коммерческого бассейна. Когда командир катера дал ход, буксирный конец так лихо развернул нос «Эйры», что корма ударилась о корпус танкодесантного судна, возле которого была пришвартована яхта. Я закричал на старшину и изверг на него поток брани, подвергая сомнению его происхождение и пол, а также способности — и не только его, а всего военно-морского флота в целом. Одним словом, это было вульгарное проявление дурных манер и дурного настроения, и я раскаялся сразу после того, как произнёс гадкие фразы, которые вырвались у меня изо рта, словно лягушки. Как только мы дошли до Торпедного дока, я извинился перед старшиной.
Мои друзья Джон и Ллойд принялись удалять мазут скребками и моющими средствами, полученными от военных моряков. С благодарностью предоставив им висеть вниз головой вместо меня, я прошёлся вдоль дока, проверяя, не заметно ли у других признаков нервозности, которая одолевала меня. Блонди выглядел спокойным и хладнокровным, он деловито проверял такелаж и приветствовал меня улыбкой. Фрэнсис хлопотал, но усердие его приносило мало плодов, так как явно было призвано скрыть раздражение; он только буркнул что-то в ответ, когда я поздоровался. Дэвид метался, словно муха в бутылке, быстро, но без толку, и был на вид таким же взвинченным, как и я. Тем не менее он мне помог. Когда я спросил, как он смотрит на то, чтобы отложить старт на завтра, Дэвид сказал:
— Ради бога не надо. Завтра непременно будет ещё хуже. Лучше уж выберемся отсюда поскорее.
Желая до конца проследить за ходом событий, мои болельщики наняли катер, и в девять пятнадцать они подошли, чтобы вывести «Эйру» из дока и отбуксировать в район старта. Торпедный док прикрыт высокой скалой, и трудно было определить, какой ветер ждёт нас в заливе. Но низкие серые тучи достаточно быстро скользили по небу, поэтому я заранее взял два рифа на гроте и поставил маленький кливер. Пришла пора трогаться, и катер, взятый напрокат на верфи Мэшфорд, начал буксировку, на сей раз безупречно. На самом деле ветер в заливе был не такой свежий, как я думал, и парусность оказалась маловата, но этот минус мог превратиться в плюс при ухудшении погоды. Всё равно ближайшие двадцать минут нам предстоит юлить взад-вперёд. Фрэнсис нёс полный грот, его «Джипси Мот» и сам он выглядели очень лихо. Дэвид носился по заливу, словно нетерпеливый бычок, который ищет, к какому стаду пристать. Блонди, как всегда, был на высоте положения и лавировал на ветре. Выстрел известил, что до старта осталось десять минут, и я сверился со своими наручными часами. Перед пятиминутным сигналом меня уже всего трясло от нервного напряжения, я не мог усидеть в кокпите, то выскакивал из него, то возвращался на место. Когда стрелка принялась отсчитывать последние минуты, я попытался взять себя в руки. Для этого я отрешился от своих переживаний и нарочно замедлил дыхание, делая глубокие, продолжительные вдохи; это заметно помогло моим нервам. Наконец прогремел стартовый выстрел, и мы пошли.
Блонди стартовал лучше всех, он угадал в выстрел и сразу развил хороший ход, попрежнему оставаясь на ветре. Я был бы разочарован, если б вышло иначе. Дэвид тоже удачно взял старт, да и Фрэнсис шёл сразу за «Эйрой». Я увидел, как он выбрался из кокпита, прошёл вперёд к мачте и начал поднимать лебёдкой генуэзский стаксель. «Джипси Мот» и с одним гротом хорошо шла бейдевинд, а когда прибавился стаксель, яхта, ещё раньше чем шкоты были выбраны до конца, буквально рванулась вперёд. Идя вдвое быстрее меня — ведь я по-прежнему полз под гротом с двумя рифами, — она настигала «Эйру» с кормы. Не спустись я под ветер, не миновать бы нам столкновения — Фрэнсис прошёл на ветре на расстоянии одного корпуса, причём сам он ещё был на носу, доверив управление Миранде, как он называл своё автоматическое рулевое устройство. Ироническая ситуация позабавила меня и оказала благотворное действие на мои нервы. Обгоняющее судно обязано соблюдать дистанцию, при нарушении поднимай флаг «протестую» и устраивай скандал. При мысли о возможном исходе у меня вырвался истерический смешок. Конечно, это было исключено. Даже если бы он врезался в меня, мне не пришло бы в голову протестовать. Я помахал рукой обгоняющей яхте и подумал, что больше не увижу Фрэнсиса.
Теперь «Эйра» очутилась в хвосте, и я сказал себе, что надо принимать меры. Но едва я стал отдавать риф, как со мной поравнялся катер с наблюдателями, и я увидел приветственно махавшего мне Криса Брэшера. Надо показать себя бодрячком.
— Хорошо, что гонка длинная, Крис!
Я постарался крикнуть это с самым небрежным видом, на какой только был способен. В действительности на душе у меня было отвратительно, я нервничал, чего-то боялся. Хоть бы никто этого не заметил… С полным гротом «Эйра» прибавила ход, и к тому времени, как мы вышли за мол, я сравнялся с Дэвидом и Блонди, хотя «Шутник» был на ветре.
Оба фолькбота и «Добродетель» были примерно равносильны. «Шутник» нёс полные паруса и шёл хорошо, как будто чуть круче к ветру, чем остальные две яхты. «Эйра» тоже работала неплохо, я немного отпустил грот и кливер, чтобы ход был быстрее, чем у соперников. Вскоре мы уже удалились в море на несколько миль, причём «Джипси Мот» вырвалась далеко вперёд, лишь белый парус мелькал иногда на гребне. Суша нас больше не прикрывала, и волнение усилилось, свежий вест вместе с сильным отливным течением основательно изрыли море. Я наладил рулевой автомат и отправился вниз что-нибудь выпить. Качка была изрядная, а тут ещё это несварение желудка (или попросту страх?), меня подташнивало, и вообще я чувствовал себя паршиво. Во рту пересохло, поэтому я ограничился стаканом лимонного сока с водой и вернулся на палубу. Там летела водяная пыль, и яхта, идя круто к ветру правым галсом, сильно кренилась, так что релинг временами скрывался под водой. Условия были как раз такие, каких я надеялся избежать в начале гонки. Британские острова захватила область пониженного давления, над Ла-Маншем и к западу от островов дул свежий до сильного зюйд-вест.
