Знакомясь со списком боевого состава гвардейской дивизии, генерал Горюнов поинтересовался, на каком направлении советско-германского фронта покрышкинцы воевали до вывода авиасоединения в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. У меня об атом имелись полные данные. Утром я разговаривал по ВЧ с начальником оперативного управления штаба ВВС Красной Армии генералом Г. А. Журавлевым, которого знал по Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского. Николай Акимович подробно информировал меня о боевом пути авиадивизии. А накануне я получил письмо от тетки из своего родного села Черниговки Запорожской области. По случайному совпадению в нем тоже шла речь о летчиках-покрышкинцах, в частности о самом Александре Ивановиче. Вскоре после освобождения Чер-ниговки, писала тетка, у нее в хате "квартировал знаменитый летчик, самый заслуженный, дважды Герой, его фамилия Покрышкин Александр".
Докладывая командарму о том, что 9-я гвардейская успешно громила врага в Приазовье, на Таврии и на Левобережной Украине, я, естественно, упомянул и об участии гвардейцев Покрышкина в очищении от гитлеровских оккупантов родных и дорогих мне просторов Запорожья.
— А вы что, родом из тех мест? — спросил Горюнов.
— Да, из тех, — ответил я и указал карандашом на разложенной перед генералом карте точку — село Черниговку.
— Помню, помню Черниговку. Большое село, на несколько километров тянется вдоль реки Молочной.
Сергей Кондратьевич рассказал, как в начале войны летчики 18-й армии, где он был комаадующим ВВС, с большим трудом, чаще всего безуспешно, но самоотверженно дрались на стареньких самолетах И-16 и И-153 с "мессерами" и "юнкерсами" над Черниговкой, Бердянском, Мариуполем, Токмаком.
— Трудное, тяжелое было время, — закончил командарм. — Ну а как там, в Черниговке, идут дела теперь? Что пишут родственники?
Вместо ответа я дал командующему прочесть письмо тетки. В нем, между прочим, говорилось, что многие парни и девушки села угнаны гитлеровцами на фашистскую каторгу в Германию, в их числе и моя сестренка Надя. Письмо заканчивалось такими словами: "Все оставшиеся в живых селяне радуются освобождению, но без радостных слез. Слезы при оккупантах выплакали…"
9-ю гвардейскую истребительную авиадивизию командарм решил включить в состав 7-го истребительного авиакорпуса генерала А. В. Утина. Она была принята на корпусные аэродромы и с ходу введена в битву на ясском направлении, где авиация противника действовала особенно активно, стремясь во что бы то ни стало овладеть господством в воздухе.
Командование и штаб воздушной армии внимательно следили за базированием и боевой деятельностью вражеской авиации. Начальник разведки С. Д. Абалакин вместе со своими ближайшими помощниками И. В. Орловым и А.Д. Феоктистовым внимательно анализировали происходившие на стороне противника события и докладывали командарму разведданные. Обстановка в полосе временной обороны войск 2-го Украинского фронта, а следовательно, и в районе действий авиации 5-й воздушной армии день ото дня накалялась.
Всеми видами разведки было установлено, что на 25 мая 1944 года противник имел в полосе нашего фронта около 800 боевых машин. Немало истребителей размещалось на посадочных площадках непосредственно у линии фронта. Они имели задачу перехватывать наши штурмовики и бомбардировщики, вылетавшие для нанесения ударов по вражеским резервам.
Судя по всему, назревало серьезное сражение. Гитлеровцы намеревались упорно защищать ворота в Румынию на земле и в воздухе.
Чтобы ослабить авиационные силы врага поблизости от переднего края обороны, генерал Горюнов решил нанести удар по аэродромам Роман и Хуши. Командование фронта одобрило это решение. Нам приказали провести подготовку к налету в строжайшей тайне от противника, а на выполнение боевого задания послать самых лучших летчиков. Был предложен такой вариант: выполнять эту боевую задачу без привлечения к разработке ее плана штабов авиакорпусов, дивизий и полков, а лучшие экипажи собрать на аэродроме Штефэнешти под легендой проведения обмена боевым опытом, где и ввести летчиков в курс дела.
К вечеру 28 мая на аэродром Штефэнешти слетелись все, кому было приказано, в том числе двадцать асов из 9-й гвардейской во главе с дважды Героем Советского Союза А. И. Покрышкиным. Был тут и Иван Кожедуб. Оп прилетел на врученном ему накануне именном самолете, приобретенном на личные сбережения колхозника Конева. Прибыли так же известные всей армии летчики Григорий Речкалов, Николай Гулаев, Сергей Луганский, Кирилл Евстигнеев, Талгат Бегельдинов, Николай Столяров, Михаил Одинцов и другие.
После ужина пилоты собрались в просторном учебном классе. В ожидании начальства рассматривали схемы, на которых были изображены объекты для нанесения удара, разработанный нами маршрут полета до целей и обратно, порядок блокирования вражеских аэродромов и фотографирования результатов выполнения боевой задачи. Вое были несколько возбуждены неожиданностью сбора на одном аэродроме. После объявления боевого приказа генерал Горюнов сказал:
— А теперь всем спать, товарищи!
…Еще до рассвета 29 мая над аэродромом Штефэнешти загудели моторы. Первыми поднялись в воздух группы бомбардировщиков, возглавляемые комдивами Ф. И. Добышем и Г. В. Грибакиным. Вслед за ними курс на Роман и Хуши взяли истребители сопровождения из авиадивизий А. И. Покрышкина и М. Г. Мачина. Минутой позже на взлет пошли две большие группы штурмовиков Ил-2. Когда взлетел последний "ил" Героя Советского Союза М. П. Одинцова, поднялись истребители из корпуса генерала И. Д. Подгорного. Они должны были оберегать штурмовиков — отсекать от них "мессеров", "фокке-вульфов" во время штурмовки вражеских аэродромов.
Зоркий глаз радиолокатора "Редут" внимательно следил за ушедшими на задание боевыми машинами, четко фиксируя их. местонахождение. Я смотрел на мерцающие "пики" на индикаторе, отражавшие полет к целям, и от души радовался успеху наших ученых, создавших совершеннейшую по тем временам аппаратуру техники дальнего видения.
Удар по аэродромам Роман и Хуши был для немцев неожиданным. Воздушные разведчики 511-го авиаполка радировали: "На обоих аэродромах бушует пламя, горят фашистские самолеты".
Разбуженные громом рвавшихся бомб, бешеный огонь по нашим бомбардировщикам и штурмовикам открыли расчеты немецких "эрликонов". Но было уже поздно. С южных аэродромов врага спешили к Роману и Хуши поднятые по тревоге "фоккеры". Они пытались наброситься на группу штурмовиков Одинцова и Столярова. Однако истребители из эскадрилий Луганского и Карнача перехватили их на полпути, навязали воздушный бой, сбили четыре вражеские машины, а остальных заставили ретироваться.
