Я двинулся прямо к патрулям. Патрули были курсантские.
– Товарищи офицеры, нужна ваша помощь, – не спрашивая разрешения обратиться, начал я.
– А ты кто такой? – попытался сбить меня белобрысый, наглый курсант с двумя нашивками на плече.
– Ремень подтяните, курсант, – бросил я ему.- Вас в училище за два года не научили, как надо обращаться к старшим по званию? – с этими словами я повернулся вновь к офицерам. – Я старший команды молодых солдат-новобранцев. Военком Москвы обещал нам транспорт. Вы не подскажете, где он стоит?
Одна из армейских пословиц гласила "Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона". Офицеры уже не думали о том, правильно ли я подошел и в порядке ли у меня документы, – страшное слово "военком" включило у них рефлекс на выполнение команд.
– Все автобусы вот там останавливаются.
– Но мы ничего не видели.
– Может быть, Вам от коменданта позвонить?
В этот момент подошел наш капитан.
– Вы телефончика не дадите?
Как оказалось, транспорт нам, конечно, обещали, но в распоряжении пункта был один старенький львовский автобус, который должен был освободиться только через час, значит, ждать его можно было не раньше, чем через два часа, и мы, посовещавшись, приняли решение ехать… на метро.
Я даже не мог себе представить, как это будет выглядеть. Сначала нас не пускала проверяющая документы, и ни мои уговоры, ни уговоры капитана, что солдат имеет право на бесплатный проезд, на нее не действовали.
– Вам должны были дать деньги на проезд. Солдат ездит бесплатно только в отпуске.
– Я передам начальству, но что же мне делать?
– А мне какое дело?
В это время толпа крутилась вокруг себя самой. Когда послышался девичий визг случайно угодившей в солдатский водоворот москвички и улюлюканье азиатов, я обернулся. Вдоль стены проходила группа офицеров нашего полка во главе с начальником штаба второго батальона. Я кинулся к ним:
– Товарищ старший лейтенант, выручайте. Мы этих чурок на пересыльный везем, мне их внизу не остановить будет.
– А что мы должны сделать? Мы же не в вашу сторону. Мы в Теплый
Стан. Это твой старшина придумал давать солдатам с собой ту обувь, которая есть в запасе, невзирая на размер. Вот теперь сами везем на обмен, – развел руками офицер.
Кому из нас двоих со старшиной первому пришла в голову эта идея, я уточнять не стал. Прапорщик старался подобрать максимально подходящее, когда я посоветовал плюнуть и давать все подряд. Ведь получал солдат, в основном, новое обмундирование. И за последующие полтора года у него не должно было появиться проблем поменять неподходящее по размеру вещи на складе в линейной части, куда его привозили "покупатели". Все проходило ладно, пока мы не отправили партию в личный полк министра обороны, находящийся в самой Москве.
– Товарищ старший лейтенант, мне бы их только внизу остановить.
– Ну, тогда по быстрому.
– Переводчики, команду: все вперед!!
Что тут началось: ни в сказке сказать, ни пером описать. Волк в сериале "Ну, погоди!" выглядел лучше, пролезая под закрывающимися турникетами. Солдаты смели стоящую на дороге бабку, перелезали через турникеты и через сами стойки, перепрыгивали, скакали, и я только радовался, что все патрули ретировались и не могут наблюдать существующего безобразия. Но дальше перед солдатами встала еще одна проблема – эскалатор. Таджик, который знал, как ездить на верблюде, лошади, осле, который водил грузовик и УАЗик, мог по слухам даже поднять в воздух вертолет, стоял у эскалатора и орал:
– Ааа, нэ могу, нэ могу, он едет. Аааа.
– Не бойся, это лестница.
– Он едет.
– Это эскалатор, смотри девушка идет и не боится.
– Ааааа.
Я начал толкать одного за другим на эскалатор. Кто-то залез к лампе, привинченной к красивым, блестящим панелям между двигающимся поручнями, обжегся, спрыгнул на стоящих внизу. Кто-то вцепился в соседа и тихо шептал на своем языке. А кто-то пытался перескочить на встречный, и крики о том, чтобы он вернулся, не помогали.
– Мужик, толкни этого чурку назад.
– С радостью, братан, – и пятерня жителя города-героя отправила очередного узкоглазого солдата в общую гущу.
Московское метро по сравнению с питерским не глубоко уходит под землю, и как появились первые, уложенные в незатейливый рисунок плитки пола платформы, я увидел спасающих нас офицеров нашей части, которые, расставив руки, пускали соскакивающих с эскалатора солдат по кругу, как бы завинчивая их в спираль.
Понадеявшись, что мы никого не потеряли, и, отдавая себе отчет, что рискуем, не пересчитав стадо в армейской форме, мы загнали всех солдат в три вагона и выскакивали каждый раз на платформы, убеждаясь, что никто из солдат не вышел по дороге. На наше счастье ветка метро, по которой мы добирались, была именно та, которая была нам нужна. Через несколько станций мы дружно, с пинками запаздывающим, покинули вагоны, высыпавшись на перроне между мчащимися поездами и ожидающими пассажирами.
– Если потеряли, то уже потеряли, – сказал я Сашке.
– Ну, мы старались. Интересно, сколько времени мы потратим, сдавая их…
– Давай их еще раз попробуем пересчитать, – предложил я, и мы начали строить солдат на площади перед входом на станцию. Каково же было наше удивление, когда выяснилось, что мы вышли из метро, не потеряв ни единого человека.
– Воины, – радостно крикнул я, – у нас последний совместный марш-бросок до пересыльного пункта, где вы получите дальнейшее назначение. Не разбредаясь, в колонну по трое за мной шагом… арш!
Я помнил путь до пересыльного пункта. Помнил, потому что всего пару месяцев тому назад я сам шел этой дорогой, но в обратном направлении, возвращаясь в часть. Только тогда мы не поехали напрямую в часть, а еще несколько часов провели у родственников одного из солдат спецроты, съев все блины и поспав в мягких креслах перед телевизором.
Как только мы пересекли КПП пересыльного пункта, капитан подошел ко мне.
– Дальше ты сам справишься? А то мне еще тут по делам надо…
– Справлюсь, товарищ капитан, не беспокойтесь.
– Ну, я пошел.
Я подошел к окошечку, где принимали документы. В окошечке маячило круглое лицо прапорщика.
– Товарищ прапорщик, я солдат из ковровской учебки привез.
– Присягу приняли или нет? – тут же перебил меня прапорщик.
– Нет…
– Это хорошо, давай документы.
Чем это было хорошо, я не знал, но через полчаса ко мне стали подходить прапорщики и офицеры, имевшие в основном значки стройбатов.
– Ты старший команды?
– Так точно.
– Вот документы. Где их "строевки"?
"Строевка" была тем документом, по которому солдата ставили на вещевое, а главное, на столовое довольствие. Я выдавал заранее подготовленные "строевки", только вписывая в них фамилии солдат.
