М. В. Фрунзе явился инициатором использования для подготовки командных кадров гражданских учебных заведений. Реально оценив обстановку, он сделал вывод: "Армия не может, да и не должна внутри себя подготовлять то огромное количество руководителей всех специальностей и областей военного дела, которое потребует большая война". Значит, военных специалистов следует готовить "…во всех наших гражданских учебных заведениях, открывая в них добавочные сокращенные циклы военных наук"{436}.
Обосновывая необходимость введения единоначалия в Красной Армии, Фрунзе детально рассматривал вопрос о возможных формах его осуществления. Он указывал: "У нас будут три типа единоначалия…"{437} Командиром-единоначальником первого типа, по мнению М. В. Фрунзе, мог быть командир, являющийся единоначальником не только по строевой и административно-хозяйственной линии, но и в вопросах политического руководства и воспитания личного состава. М. В. Фрунзе отмечал, что требования к такому командиру-единоначальнику предъявляются чрезвычайно высокие и сложные и что "далеко не всякий, даже партиец, может претендовать на вручение ему функций партруководства. Здесь требуются совершенно особые данные и свойства, которые не всегда окажутся у командира, во всех других отношениях стоящего на высоте своих задач"{438}. Поэтому "этот тип широкого распространения сейчас у нас иметь не может"{439}.
Наиболее подходящим для армии того времени он считал второй тип единоначалия, когда командир-единоначальник был таковым в области строевой, хозяйственной и административной. Такими единоначальниками, по мнению М. В. Фрунзе, должны были в ближайшем будущем стать все партийные и беспартийные командиры Красной Армии. Вместе с командирами-единоначальниками второго типа работали комиссары, которые твердо проводили в армии политику партии и правительства, воспитывали у красноармейцев преданность социалистической Родине, патриотизм и пролетарский интернационализм и другие высокие морально-политические качества. Фрунзе особо подчеркивал, как важно, чтобы командиры-единоначальники и комиссары работали в тесном контакте.
Третий тип единоначалия М. В. Фрунзе считал возможным ввести в управлениях и штабах. При этом, отмечал он, "…функции полит — и партпросвещения должны будут перейти к партийным ячейкам под контролем и руководством ближайшего политоргана"{440}. Для введения такого тина единоначалия не требовалось много времени, как и специальных органов для проведения политработы. Эти функции могли выполнять партийные ячейки.
К концу 1924 г. укрепилась диктатура пролетариата, значительно возросли влияние и руководящая роль Коммунистической партии, увеличилась рабоче-крестьянская и партийная прослойка среди командного состава. Повысилась его подготовка, особенно комиссаров, которые направлялись на командные должности. Все это создавало необходимые условия для перехода к единоначалию. 28 июля 1924 г. Оргбюро ЦК РКП (б) приняло Постановление о введении единоначалия в Красной Армии{441}.
Этот вопрос был рассмотрен на пленуме Реввоенсовета СССР, который проходил с 24 ноября по 1 декабря 1924 г, Были намечены перспективы дальнейшего строительства Красной Армии, определены формы, методы и сроки осуществления единоначалия и утверждена Инструкция по практическому осуществлению единоначалия в Красной Армии. "Сущность намеченной линии, отмечал М. В. Фрунзе в речи на торжественном заседании военной академии 7 декабря 1924 г., — заключается в твердом решении последовательного перехода к осуществлению принципа единоначалия"{442}.
2 марта 1925 г. М. В. Фрунзе подписал приказ Реввоенсовета СССР о введении единоначалия в Красной Армии и на Флоте. При его введении М. В. Фрунзе требовал соблюдать последовательность, учитывать особенности родов войск, войсковых соединений или учреждений. Он отмечал, что единоначалие оправдает себя, приведет к новому подъему инициативы командиров, повысит у них чувство ответственности за выполнение своего партийного и служебного долга.
На современном этапе развития Советских Вооруженных Сил роль единоначалия еще более возрастает. Как указал на совещании руководящего состава Вооруженных Сил Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов, "укрепляя и дальше единоначалие — а это мы должны проводить неукоснительно, — следует иметь в виду, что единоначалие не только дает право командовать. Оно обязывает руководителя быть для подчиненных примером безукоризненного служения Родине, Коммунистической партии"{443}.
Теснейшим образом с проблемами единоначалия связаны вопросы дальнейшего укрепления воинской дисциплины. Из самого существа военной организации, ее целей, назначения и характера М. В. Фрунзе делал вывод о том, что "сила армии — в дисциплине, в решимости точно и беспрекословно выполнять распоряжения соответствующих командных инстанций"{444}. Он подчеркивал, что никакие новые условия не означают необходимости пересмотра принципиальных положений, разработанных В. И. Лениным. "Только идя этим ленинским путем, говорил М. В. Фрунзе, — мы сможем получить настоящую, крепкую, железную дисциплину в рядах Красной армии"{445}.
Объясняя смысл советской воинской дисциплины, Фрунзе подчеркивал, что суть ее состоит в неукоснительном выполнении указаний Коммунистической партии и Советского правительства, приказов и распоряжений командиров и начальников. М. В. Фрунзе показал непреходящее значение ленинских положений о коренном отличии высокосознательной советской воинской дисциплины от дисциплины буржуазных армий, основу которой составляет принуждение. "Дисциплина Красной армии, — отмечал он, — строится не на классовом подчинении, а на необходимости правильного разделения труда, правильного руководства и правильной ответственности"{446}. Только сознательное выполнение требований армейской жизни, приказов и приказаний командиров и начальников, указывал М. В. Фрунзе, делает дисциплину действительно железной.
М. В. Фрунзе обосновал основные условия, обеспечивающие высокую воинскую дисциплину. Он указывал на прямую зависимость состояния воинской дисциплины от личных качеств командиров и политработников, которые должны служить образцом безупречного выполнения воинского долга. Выступая перед выпускниками Военной академии РККА, он говорил, что "наихудшим образом на дисциплинированность рядового состава действуют мельчайшие случаи недисциплинированного поведения начальствующих лиц. ‹…› Всякий недисциплинированный поступок того или иного командира или политработника должен встречать самую жестокую отповедь и ни в коем случае не проходить безнаказанно. Только в таком случае можно линию подтягивания дисциплины провести сверху донизу"{447}.
