Атмосфера на разборе накалилась. Ворошилов бросил Жукову резкий упрек: укрепленные районы строятся по утвержденным планам Главного Военного совета. Жукову пришлось прекратить выступление и сесть.
На следующий день И. В. Сталин вызвал Жукова и сообщил: Политбюро решило назначить его начальником Генерального штаба. Для генерала это оказалось полнейшей неожиданностью. Георгий Константинович заметил, что он никогда не служил в штабах. Нахмурившийся вождь повторил предложение, подчеркнув: «Политбюро решило». Солдату и коммунисту надлежало повиноваться. 1 февраля 1941 года Г. К. Жуков вступил в должность начальника Генерального штаба РККА.
Получив столь высокое назначение, Жуков весьма нелегко входил в эту работу. С одной стороны, сказывалась его природная нерасположенность к штабной службе, с другой – отсутствие необходимого для этой службы фундаментального образования. Георгий Константинович был ярко выраженным строевым генералом, практиком и, естественно, уступал такому опытнейшему генштабисту, каким был маршал Б. М. Шапошников. Ситуация осложнялась и тем, что аппарат Генштаба был значительно ослаблен репрессиями. В Генеральный штаб пришли новые, малоопытные люди, шел болезненный процесс перемен.
Жуков взялся за дело с напористой энергией, старался быстрее вникнуть в суть работы, чтобы соответствовать новому назначению. Его рабочий день составлял 15–16 часов, частенько оставался он ночевать в рабочем кабинете. Генералы и офицеры, служившие с ним, скоро поняли: они не могли, не смели что-либо упустить. Война была на пороге.
За 4,5 месяца многое удалось сделать: к 22 июня 1941 года от Баренцева до Черного моря были рассредоточены 170 дивизий. В обшей сложности приграничные округа и флоты насчитывали 2,7 млн человек, 1475 новых танков КВ и Т-34, более 1500 самолетов современных типов. Однако позднее Георгий Константинович отмечал: «…Мы вступили в войну… не с кадровой в целом армией, а с армией территориальной, что и сказалось на боеспособности войск. А что значит территориальная система? Это значит, они не знали, как бороться с авиацией, не знали танков, поэтому танкобоязнь… охватила армию».
Донесения разведчиков о концентрации на границах СССР стекались в Генштаб одно за другим. Обстановка становилась все тревожнее. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков неоднократно информировали об этом руководство страны. Как только стало известно о создании ударных группировок гитлеровцев у наших границ, Жуков понял неотвратимость войны. Он разработал и рискнул предложить в мае И. В. Сталину план упреждающего удара (документ этот сохранился в архиве).
Предложить такое вождю, который не разрешил даже вывести войска на позиции для отражения нападения агрессора, было в те дни почти самоубийственным поступком. Жуков не был ни дипломатом, ни политиком, он был талантливым полководцем и мыслил соответствующим образом.
Конечно, было бы трудно объяснить наше нападение на германские войска (хотя сегодня все-таки раздаются голоса, обвиняющие Сталина в таких намерениях и оправдывающие по сути Гитлера), но ход войны, видимо, был бы иным. Ведь тысячи самолетов и десятки тысяч орудий ударили бы по сосредоточенным фашистским войскам, места дислокации которых были известны до батальона. Тысячи самолетов, уничтоженных на аэродромах, и сотни тысяч снарядов, брошенных при отступлении, – все это обрушилось бы на силы агрессоров. Далее в наступление двинулись бы тысячи танков и 152 дивизии. Гитлеровцы абсолютно не имели опыта действий в таких экстремальных для них ситуациях. Видимо, ни о какой «молниеносной войне» не могло бы быть и речи.
Но начальник Генерального штаба Г. К. Жуков, вопреки своему желанию и убеждению в необходимости привести Красную Армию в полную боевую готовность, вынужден был отдавать противоположные приказы. Сталин все еще не терял надежды, что удастся оттянуть войну, и делал все, чтобы не дать Берлину повод для оправдания агрессии.
В страшный день – 22 июня 1941 года – Георгий Константинович прибыл на Юго-Западный фронт как представитель Ставки Главного командования и организовал контрудар механизированных корпусов, который позволил задержать на неделю выход танков фон Клейста на оперативный простор и выиграть драгоценное время. 26 июля последовал вызов в Москву. Сталин просил немедленно вернуться, ибо «на Западном фронте сложилась тяжелая обстановка». Он уже понял свою ошибку с отправкой начальника Генштаба на передовую.
Положение на Западном фронте действительно складывалось крайне опасное: с захватом города Ельни враг приобретал плацдарм для наступления на Москву. Немцы стремились удержать его в своих руках во что бы то ни стало. Попытки советского командования контратаковать в направлении Смоленска из районов Белый – Ярцево – Рославль не имели решающего успеха: Смоленск возвращен не был, группировка противника разгромлена не была. И все же наступление противника было сорвано, фашистские войска вынуждены были перейти к обороне.
В Генштабе понимали, что немцы не имеют возможности вести наступление по всему фронту, но могли сосредоточить силы на одном направлении и добиться там серьезного успеха. Перед Жуковым стояла задача определить ближайшие намерения германского командования. Он и его помощники проделали серьезную аналитическую работу и пришли к следующим выводам: прямой удар на Москву в ближайшее время исключен, противник попытается ударить по Центральному фронту, прикрывавшему Гомельское направление, с целью выйти во фланг и тыл Юго-Западному фронту.
29 июля Георгий Константинович доложил об этом Ставке. Он настоятельно рекомендовал укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией. Юго-Западный фронт предлагалось перевести целиком за Днепр, оставив Киев. Далее Жуков предлагал организовать контрудар с целью ликвидации Ельнинского выступа. Сталин прервал доклад начальника Генштаба и с возмущением воскликнул: «Какие там еще контрудары! Что за чепуха?.. И как вы могли додуматься сдать врагу Киев?»
Жуков не смог сдержаться и ответил: «Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт, там я, видимо, принесу больше пользы Родине…»
Георгий Константинович был освобожден от своего поста и получил назначение командующим Резервным фронтом, оставаясь членом Ставки Верховного командования. Сдав обязанности начальника Генштаба маршалу Б. М. Шапошникову, он выехал на свой фронт. Удаление Жукова от непосредственного руководства боевыми действиями в масштабе всех Вооруженных Сил отрицательно сказалось на ходе сражений.
