вербовку, проверить их, организовать работу, обеспечить безопасность, и еще многое другое, что сопутствует работе информаторов. Дело это не только сложное, но и крайне опасное. Ибо на весах — судьба, а порою, и жизнь человека.
«Сначала мы вышли на секретаря горкома партии Пули-Хумри, — вспоминает Михаил Коноваленко. — Мужик толковый, бывший инженер, горняк. Он стал нам подсказывать, к кому обратиться, с кем поговорить. Предлагал знающих людей.
Так постепенно стали обрастать агентурой. Конечно, работа опасная. Гибли эти люди, что говорить. Было и у меня такое. Как-то приехал я в районный центр. Там готовилась войсковая операция. Поскольку должность моя официальная — советник по связям с местным населением, вот и собрал человек восемь из местных. Среди них был и наш агент. Поговорил с каждым о том, о сем. Может с агентом я немножко дольше посидел. Но духи вычислили, наш человек погиб».
Да, развединформация стоила дорого. Гибли не только агенты, но и офицеры разведпункта. Так в Герате в засаду попала машина разведчиков, которые ехали в 101-й полк. Пуля вошла в горло Николаю Дегаеву. Он умер мгновенно.
Впрочем, и сам Коноваленко чудом остался жив. Пуля шла прямо ему в живот, но зацепила воздуховод УАЗа и изменила траекторию.
Но все это будет потом, а пока вернемся в начало его деятельности в Пули-Хумри. Ибо отмечена она весьма знаменательной встречей, которая во многом характеризует Михаила Ивановича.
Начать, пожалуй, надо с того, что командующий 40-й армией и два его заместителя поделили между собой территорию страны. И каждый курировал свою зону. Первому заместителю командующего генералу Леониду Печевому достались земли, лежащие севернее перевала Саланг. Как сказал один из его подчиненных: «Печевой был человеком взрывным и взбалмошным. Не по злу грубый, завзятый матерщинник…»
Когда он прибыл в Пули-Хумри, для его встречи командиры частей, советники были построены в одну шеренгу на территории городка. На левом фланге в гражданской одежде, в джинсах и кедах стоял майор Коноваленко.
Генерал шел вдоль шеренги, внимательно вглядываясь в лица офицеров. В выражениях он особенно не стеснялся. Не доходя до конца, он удивленно уставился на Коноваленко, лицо его покраснело, и, обращаясь к старшему советнику, Печевой гаркнул:
— Что за х… тут стоит?
— Товарищ генерал-майор, — получил он тут же резкий и твердый ответ, — перед вами не х… а майор Советской армии Коноваленко Михаил Иванович. У вас одна академия Фрунзе, а у меня две. И я на английском языке так покрою вас матом, что станет стыдно за ваши генеральские погоны.
Печевой замер и распахнул рот от удивления. А майор покинул генерала и медленно зашагал к своему корпусу. Оказавшись в своей комнате, он налил стакан водки, выпил его и улегся на кровать.
Утром, на совещании произошло невообразимое. Генерал-матерщинник, видимо, осознал, что перегнул палку, извинился перед майором. Михаил Иванович извинения принял.
Так произошло знакомство и началось сотрудничество генерала Печевого и майора Коноваленко. Потом войдет в неписаное правило замкомандующего — ни одну операцию он не проводил без Михаила Ивановича. Более того, когда через несколько лет после окончания академии Генерального штаба Печевой вновь попадет в Афганистан, то через знакомых будет постоянно передавать приветы Коноваленко.
Но все это произойдет потом, а пока вслед за извинениями генерал ждал информацию о противнике. И информацию эту следовало доложить Коноваленко.
Вообще-то Михаил Иванович находился в Пули-Хумри всего три недели. За это время надо было решить множество бытовых проблем — устроиться самим, найти укромное место для радиста, разобраться с возможностями передвижения, но, главное, «въехать» в оперативную обстановку. Казалось, в столь короткий срок сделать это невозможно. Но Коноваленко сделал. У него была проверенная информация по банде в 300 штыков, которая окопалась в кишлаке Хукумати — Даханаи — Гори, что в трех десятках километров от Пули-Хумри.
В полсотне километров северо-восточнее Нахрина квартировал афганский мятежный артиллерийский полк, который вышел из-под контроля командования, как раз во время ввода советских войск. Коллаборационисты перебили советников и переводчиков. Какова там обстановка, в полной мере ведал майор Коноваленко.
Были в загашнике у Михаила Ивановича и еще кое-какие ценные данные. Так что генералу Печевому не удалось застать его врасплох.
— Так… — угрюмо произнес замкомандующего, разглядывая развернутую перед ним карту. — И что ты предлагаешь, майор.
— По любой моей информации можно работать. За свои данные ручаюсь, за чужие нет.
То, что случилось потом, превзошло все ожидания. По развединформации Коноваленко была проведена операция. А в Кабуле, в разведпункте получили шифрограмму: «Плато 5 км северо-восточнее Хукумати-Даханаи-Гори. С 20 часов 2 июня ожидается ночевка каравана с оружием и боеприпасами. По имеющимся данным, 3 кпвт, 5 дшк, до 80 единиц стрелкового оружия, большое количество противопехотных и противотанковых мин. Все китайское. Караван использовал маршрут Пешавар — Ваханский проход — Файзабад — Талукан — Кундуз — Баглан. Баглан пройден к утру 1 июня. Доложено генералу Печевому».
Важным было не только то, что полностью подтвердились данные Коноваленко, и то, что трофеев оказалось в три раза больше, но сама развединформация оказалась не местной, локальной, а стратегической. Однако ценность ее будет осознана значительно позже. А тогда, в начале войны, ни полковник Халиков, ни штаб 40-й армии, да и сам командарм и предположить не могли, что вскоре караваны моджахедов станут одной из основных опасностей для частей Советской армии и их постоянной головной болью. А уж для военной разведки и подавно. Для оперативных групп, разбросанных по стране борьба с караванами противника станет важнейшей задачей. Более того, караванная опасность окажется настолько серьезной, что для борьбы с нею на территорию Афганистана будут переброшены силы спецназа ГРУ.
Так вот первым на эту стратегическую опасность указал именно он, майор Коноваленко.
Справедливости ради следует отметить, что Михаил Иванович на своем скромном посту командира оперативной разведгруппы работал не только на сегодняшний день, но и на завтрашний.
В мае 1984 года его во второй раз пошлют в Афганистан делиться боевым опытом и оказывать практическую помощь более молодым и неопытным коллегам. Он вновь приехал в провинцию Баглан. К тому времени губернатором провинции стал его старый знакомый, бывший моджахед, которого Коноваленко вытаскивал из банды.
Вот как об их встрече вспоминает сам Михаил Иванович.
«Когда закончилась моя первая командировка, и я в 1981 году уезжал домой, этот моджахед, с моей помощью перешедший на нашу сторону, вырос до командира батальона защиты революции. А к моему второму приезду возглавил провинцию Баглан.
Помнится, шло совещание, губернатор докладывал обстановку прибывшему из Ташкента заместителю командующего Туркестанским военным округом. Я только прибыл и тихонько прошел в зал. Был в гражданском. Но губернатор, оторвавшись от доклада, увидел меня, узнал и,
