популярными, но очень необходимыми.
Следующие несколько дней были отмечены множеством трогательных посланий доброй воли, волнениями по поводу нашего возвращения в Германию и многочисленными визитами. Премьер-министр Джон Мейджор был впечатлен, пообещав, что совсем скоро мы снова окажемся дома. Генерал Питер де ла Бильер был более реалистичен, что вызвало некоторое недоумение. Но один из самых трогательных инцидентов произошел совершенно неожиданно: два вертолета "Хьюи" внезапно появились прямо посреди моего штаба, и из них вышел Майк Майетт. Он потратил несколько часов, разыскивая нас. Позже я узнал, что его дивизия доблестно сражалась в Кувейте и оказалась в аэропорту. В отношениях, которые существовали между его морской пехотой и моей бригадой, было что-то особенное.
Но к 8 марта, гораздо быстрее, чем ожидалось, был разработан план вывода и боевой дух поднялся. Танки были доставлены в Аль-Джубайль, а солдаты начали эвакуироваться 11 марта. Шесть дней спустя, в воскресенье 17 марта, в День Святого Патрика, я вернулся в Зольтау с ирландскими гусарами.
Это положило конец участию бригады в международной коалиции, выступавшей против регионального государства среднего размера. Теперь кажется, что это было до смешного неравное сражение, а численность иракцев, вероятно, была переоценена. Но мы изучали их успехи в другой войне против Ирана и тогда сосредоточились на количестве живой силы, артиллерии и танков, а не на изучении человеческих качеств. Мы жили в суровых условиях в течение длительного подготовительного периода и ожидали, что, когда пойдем в атаку, столкнемся со всевозможными ужасами, которые не оправдались. И поэтому мы должны с осторожностью относиться к урокам, которые мы извлекаем из войны, в которой мы победили технологически уступающего противника на безликой местности и потерпели очень мало урона.
Однако то, что новое поколение солдат теперь понимает реалии войны, должно иметь огромное значение для будущего. Я надеюсь, мы не будем притворяться, что для нас это было жестоким сражением. В конце концов, у нас было полное господство в воздухе и почти безраздельное господство на земле благодаря нашей превосходной технике и тому, что военно-воздушные силы Коалиции бомбили противника более шести недель. Но мы так быстро выиграли сухопутную войну, потому что были агрессивны и в полной мере использовали ошеломляющую огневую мощь артиллерии, имевшейся в нашем распоряжении. Кроме того, наши выдающиеся танки могли поражать противника на расстоянии трех тысяч ярдов; наша пехота была хорошо экипирована и обучена; мы могли сражаться и сражались ночью. Мы продвигались с поразительной скоростью, преодолев около двухсот миль за четыре дня. Мы уничтожили триста вражеских танков и бронетранспортеров и взяли в плен восемь тысяч человек. Я верю, что даже если бы враг был более решительным, нас все равно было бы не остановить.
Есть два аспекта этой истории, о которых я упомянул лишь вскользь, а именно материально-технические усилия по поддержанию нас в рабочем состоянии и ситуация с нашими семьями в Германии. Материально-техническое обеспечение было титаническим. Тридцать пять тысяч британских солдат были переброшены в Персидский залив с четырьмя сотнями тысяч тонн оборудования, боеприпасов и грузов и тринадцатью тысячами пятьюстами автомобилями. Из Эль-Джубайля, когда было принято решение двигаться на запад, двадцать три тысячи тонн боеприпасов, шестьсот пятьдесят тонн продовольственных пайков и почти два миллиона литров топлива были перевезены за двести миль на базу тылового снабжения "Альфа" всего за девятнадцать дней. Во время наземной войны тыловики были готовы к ежедневному потреблению тысячи тонн боеприпасов, полумиллиона литров топлива и трех четвертей миллиона литров воды. Они также доставили нам полмиллиона посылок и девять миллионов писем.
Связь с домом была очень важна, для солдат это было важнее, чем еда. Знать, что о наших семьях, где бы они ни находились, заботятся, было жизненно важно для поддержания боевого духа. Ситуация была необычной, поскольку многие наши жены предпочли остаться в Германии, а не вернулись домой, чтобы жить со своими родителями или родственниками. Ответственность, которую это возлагало на жен командиров и различных добровольцев, была значительной. После войны Мелисса рассказала об этом:
"Вы должны помнить, что средний возраст жен военнослужащих — чуть за двадцать. Зачастую они никогда раньше не выезжали за пределы своих родных городов. Поэтому для многих из них остаться в чужой стране одним, часто с маленькими детьми, было серьезным препятствием.
Из-за острой нехватки мужчин создавать сообщество пришлось самим женам. Инициативу проявили жены командиров, и многие другие вызвались помочь. Они организовывали всевозможные мероприятия и были активно вовлечены в процесс информирования о несчастных случаях, даже навещали ближайших родственников, если возникала такая необходимость. Последнее было ужасной ответственностью; после стука в их собственную дверь они больше всего боялись стучать в чужую.
Оставшаяся в Германии армия бросилась нам на помощь. Были созданы дополнительные пункты социальной помощи и информационные центры. Последние были бесценны в качестве убежища для всех, кто нуждался в общении или совете. Было совершенно очевидно, что если поделиться проблемой, то ее решение станет проще вдвое.
Мы благословили усилия по сохранению линий связи, почтовой системы, телефоны "Меркьюри" в лагере № 4, радиопрограммы и даже множество самодельных видеозаписей. Когда началась наземная война, всякое общение прекратилось. Контраст был просто ужасающим, и воображение разыгралось. Затем, после четырех адских дней, президент Буш объявил, что война окончена; потребовалось время, чтобы в это поверить. Когда я в то утро поехала в Фаллингбостель, я никогда не забуду, как увидела множество жен, которые всегда сохраняли мужественное выражение лица и улыбались, тихо плача от явного облегчения, избавляясь от месяцев сдерживаемого беспокойства."
Спустя пять лет и около трехсот лекций мои взгляды на то, что с нами произошло и правильно ли мы поступили, практически не изменились. Я по-прежнему убежден, что прекращение огня было объявлено в оптимальный момент. С точки зрения бригады, мы нанесли поражение врагу и остановили его до того, как он был полностью уничтожен. Это казалось нам достойным уважения, ведь уже погибло достаточно людей. На практике нам было бы трудно продвигаться к Басре без передышки по крайней мере на день. Мы были очень уставшими и допускали ошибки, у нас было очень мало воды, а в ближайших районах ее не было. Наши полевые госпитали остались далеко позади.
Также к 28 февраля стало ясно, что план генерала Шварцкопфа уничтожить Республиканскую гвардию левым ударом через Ирак провалился. Ожидания, что американским морским пехотинцам и силам арабской коалиции потребуются дни, чтобы прорвать оборону Кувейта и, возможно, привлечь иракские резервы, так и не оправдались. Они были горды и полны решимости, ничто не могло помешать им добраться до городских ворот. У Саддама Хусейна
